Генрих Шумахер - Паутина жизни. Последняя любовь Нельсона
— Продавщицей? Она сама сказала вам это или вы угадали по ее лицу?
— Я навел справки о ней, но не мог продолжить завязавшееся знакомство, так как должен был отправиться в поездку по Шотландии. Когда я вернулся, ее уже не было на прежнем месте. Она переселилась к мисс Келли, к одной из двусмысленных дам, живущих за счет своих любовников.
— И вы ничего не предприняли для спасения девушки?
— Что я мог сделать? Ведь она ушла к мисс Келли совершенно добровольно!
— А может быть, она была введена в заблуждение? Что, если она раскаивалась в необдуманном поступке? Что, если она страстно ждала помощи, освобождения? А может быть, она только потому ушла к этой мисс Келли, что считала себя забытой вами? Она знала ваше имя?
— Да разве женщинам этого сорта принято представляться по всей форме? Впрочем, не жалейте ее, мисс Харт! Девушка быстро утешилась. Теперь она невеста богатого человека, которого очень любит!
Он впился в Эмму взором, как бы дожидаясь дальнейших расспросов. Но вошел хозяин, который доложил, что все готово для продолжения путешествия. Гренвилль встал и в изысканных выражениях поблагодарил Эмму за помощь и приятное общество. Затем он предложил ей руку, чтобы повести к карете.
Она вздрогнула и испуганно кинулась от него к выходу. Без его помощи села она в экипаж. И отправилась в темную, молчаливую ночь…
XXII
В Лондоне Смит подготовил все необходимое для путешествия в Гаварден. Эмма не принимала в сборах никакого участия. Если он обращался к ней с вопросами, она отвечала ему, но через минуту уже забывала обо всем. Она чувствовала себя так, как если бы ее мозг высох, а жилы потеряли всю кровь. Она мерзла в душной жаре города, молчаливо сидела в гостинице перед нетронутыми кушаньями, устало тащилась по улицам, словно разбитая параличом. Она чувствовала себя более опозоренной, чем в то время, когда таскалась по этим же улицам ради того, чтобы удовлетворить мужскую похоть из-за куска черствого хлеба. Она была теперь презреннее, чем тогда. Гренвилль презирал ее.
Ромни!.. Не пойти ли ей к Ромни?
Эмма остановилась около его дома на Кавендиш-сквер. Ромни, наверное, принял бы ее с распростертыми объятиями, жадно впивая взором художника ее красоту. Быть может, он открыл бы новое очарование в ее душевном состоянии. Разве не зарисовал он ее тайно в виде Марии Магдалины, когда она вернулась от Шеридана, разочарованная и подавленная? Из всего, что волновало ее сердце, он черпал мотивы для своего искусства. Натурщицей была она ему, только натурщицей, как бы ни утверждал он другое. А потом он начнет расспрашивать… бередить ее рану…
Дрожа от холода, пошла Эмма далее… без желания, без цели.
Вдруг она увидела, что находится на Портман-сквер. Как она попала сюда? Что было ей нужно здесь?
Вот в этом доме живет Гренвилль. Это был аристократический дом, расположенный в саду, из которого веял нежный аромат роз и левкоев.
Еще одна ночь. Потом — родина, потом — сэр Гарри, потом…
Пора было вернуться в гостиницу… слушать равнодушные речи Смита, лечь спать…
Он! Он вернулся… Вот он стоял у открытого окна. Он посмотрел на улицу и сейчас же ушел в комнату. Там засверкал огонек лампы…
Кто-то открыл ей дверь, кто-то указал, как пройти. Лакей или служанка? Она не видела: она думала только о том, что она у него.
У него…
Гренвилль не слыхал, как вошла Эмма. Читая, сидел он у стола, свет лампы ярко освещал его красивое лицо.
Она остановилась у двери как вкопанная и молча смотрела на него. Вдруг он вздрогнул, обернулся и с криком бросился к ней:
— Мисс Харт! Что случилось? Как вы попали сюда?
Что могла она сказать? Там, на улице, она еще знала, но теперь все слова вылетели у нее из головы… Только бы посмотреть на него!.. Как он красив! И как она любила его!..
Но в его взоре блеснул гнев. Вдруг он выгонит ее? Ее объял смертельный страх, она бросилась на пол и обняла колени Гренвилля.
— За что вы ненавидите меня? Почему вы так дурно думаете обо мне? Ведь вам я никогда не причиняла зла! О вас я всегда думала как о чем-то высоком, святом! Если вы не простите меня, если вы оттолкнете… Я не могу жить под гнетом вашего презрения!
Изумленный Гренвилль отскочил от нее в сторону:
— Простить вас? Я не понимаю! Что мне вам прощать? Но прежде всего встаньте! Вы стоите предо мной на коленях, как Мария Магдалина пред Спасителем.
От строгого тона его голоса Эмма опустила руки, но с колен не встала.
— Для меня вы были все равно что Спаситель! — глухо пробормотала она. — Как я ждала вас, как надеялась!.. Как я мечтала, что это совершится!.. Но вы не приходили! Тогда меня взяла к себе эта женщина. Она овладела моей волей. Когда я заговорила о вас, она высмеяла меня… Если бы вы назвались настоящим именем, я уж пробралась бы как-нибудь к вам… Нет, не сердитесь! Я ведь не упрекаю вас, вся вина на мне. Почему я ушла, почему я перестала верить в вас?! Я была малодушна, впала в сомнения. И это была моя вина, из которой и возникло все остальное…
Она смолкла, но ее взоры продолжали говорить. Лицо Гренвилля смягчилось.
— Как вы могли возлагать на меня такие надежды? Ведь вы видели меня один-единственный раз и обменялись со мной лишь самыми незначительными фразами!
— Это правда, — пробормотала Эмма, покраснев. — Я ничего не знала о вас. Только… вы ведь поцеловали меня…
Он с изумлением посмотрел на нее:
— Не хотите же вы сказать, что этот единственный не умышленный поцелуй…
— Меня до того не целовал еще ни один мужчина… Я была неопытна… думала, что это любовь… — Она устало улыбнулась и продолжала, вставая с пола: — Ну а теперь я пойду. Простите, что я ворвалась к вам, и если когда-нибудь вспомните обо мне, то не поминайте меня лихом. Я заслужила это…
Эмма сказала эту фразу тихим, дрожащим голосом и повернулась к выходу. В несколько прыжков Гренвилль догнал ее.
— Мисс Эмма! После того, что вы мне сказали… Неужели вы думаете, что теперь я могу отпустить вас так?
Его глаза сверкали, губы подергивались; все его лицо внезапно загорелось страстью. Она испуганно отскочила:
— Нет, сэр Гренвилль! Разойдемся мирно друг с другом! Я ведь знаю: вы думаете, что можете взять меня, как уличную… Я не жалуюсь на это, я заслужила… Но клянусь всем, что мне свято: когда я шла к вам, я сама не знала, что делаю. Я была так несчастна… я хотела повидать вас еще раз перед тем, как…
— Перед тем, как?.. — настойчиво спросил он. — Перед тем, как…
— Я не хочу думать об этом! — крикнула Эмма, а затем, опуская голову на грудь, беззвучно пробормотала: — Зачем я так люблю вас! Зачем я так люблю вас!
