Сюзан Робинсон - Лорд Дракон
— Нет. Госпожа Джулиана стоит для меня больше, чем все сокровища Мидаса. Ну-ну, не вставай на сторону своего брата — только не теперь, по прошествии всех этих лет.
Артур горько улыбнулся. — Мне интересно, как ты проделывал этот трюк, с помощью которого мог заставить его выбежать из комнаты. Как тебе это удавалось, просто что-то шепнув ему на ухо?
— Нет никакого секрета в запугивании мужчин, кузен. Достаточно лишь одного желания убить. Я видел, ты делал то же самое. Только почему-то со своим братом ты колеблешься. А теперь перестань отговаривать меня от этого брака.
— Но твой отец никогда не согласится. От каждого наследника ожидают…..
— Я сильно отличаюсь от большинства наследников, — спокойно парировал Грэй. Их глаза встретились, и Артур отвёл взгляд.
После неловкой паузы Артур произнес:
— Конечно, кузен, но ты обязан поддерживать положение своей семьи.
— Я знаю, что смена курса показалась тебе чересчур крутой, но я думал об этом всю ночь. Моя семья, когда мне было восемь, отпустила меня на все четыре стороны, чтобы я выбрал собственный путь. Когда я был ложно обвинён, опозорен и просил помощи, ни один из них не потрудился встать на мою сторону. Почему я должен принести себя в жертву на алтарь английского баронства, когда это может уничтожить меня? Я буду хорошо управлять Стрэтфилдом, но если я должен посвятить свою жизнь другим, я хочу иметь и что-то для себя, а именно Джулиану.
— Но твой отец не согласится.
— Мой отец будет уважать моё решение, если хочет видеть меня наследником Стрэтфилда. Иначе я возвращусь в Валенс, который обширнее, чем моя наследственная собственность в Англии. Я не нуждаюсь в Стрэтфилде и его богатстве. Французский король будет счастлив принять меня обратно. В конце концов, земли я получил за службу именно ему. — Грэй внимательно наблюдал за выражением лица Артура, затем рассмеялся. — Развеселись, кузен. Радуйся, что я рискую быть изгнанным отцом. Если я уеду, то всё унаследует Эдмунд, а его наследник — ты.
— Эдмунд! Это — слишком ужасная цена. — Артур понизил голос. — Знаешь, он более интересуется охотой и женскими юбками, не пропуская ни одной, нежели заботой о своих поместьях. При этом ему годится любая женщина, попавшаяся на глаза. Он разорит Стрэтфилд так же, как разоряет наши собственные владения. Грэй, твой сумасшедший план приводит меня в бешенство.
Грэй хлопнул кузена по спине. — Мне жаль, Артур, но у меня нет выбора, если только я не хочу сойти с ума от неразделенной… У меня нет выбора.
Он вернулся к Хьюго, чтобы официально скрепить договор. Распрощавшись с будущим тестем, Грэй поспешил из замка к своему шатру, требуя седлать лошадь.
— Имад!
— Да, хозяин.
— Кто-нибудь видел, куда она пошла?
— Она поехала на запад, хозяин, в холмы. Я послал оруженосца проследить за ней, но он вернулся, сказав, что потерял её, когда она съехала с тропы.
— Христово проклятие, — пробормотал Грэй, садясь на коня. — Саймон, Саймон, где же ты, недотёпа? О… Ладно, не смотри на меня как остолоп. Бери лошадь и покажи мне, где ты её потерял. Имад, что там с поисками того чёртова разбойника?
Имад засунул руки в рукава халата и поклонился. — Не везёт, хозяин. Кажется, разбойник и вся его шайка исчезли, как вихрь в пустыне. Может, Аллах благословит наши поиски.
— Если я вернусь вовремя, то сам возглавлю розыск. И еще, Имад…
— Да, великий господин.
— Не говори Хьюго Уэллсу, куда я отправился.
— Моё молчание — это молчание мёртвых, o блистательный лорд.
— Воистину полагаю, что это так, — ответил Грэй. — Мне много чего нужно сказать госпоже Джулиане, но я никогда не смогу поговорить с ней, если милорд Уэллс будет постоянно вмешиваться.
* * *Монах Клемент был францисканцем, а значит, жил, чем Бог пошлёт. Он бродил по землям Уэллсбрука, отказываясь от всех предложений в постоянном приюте. Джулиана не была уверена, что найдёт его в пещере, но это было единственное место, куда он постоянно возвращался. Она ехала к лесистым холмам, лежавшим к западу от замка. На вершине ближайшего она была вынуждена спешиться и вести лошадь через густой подлесок по камням. Было трудно двигаться без тропы, по голой скальной породе, но она всё-таки пробралась далеко в холмы. Потом она села верхом, проехала вдоль гребня, немного по западному склону, а затем снова спешилась. Дальше она вела кобылу на поводу. Отсюда уже не было видно Уэллсбрука, его полей, пастбищ, деревень и садов. Место, куда она направлялась, было столь безлюдным, что мало кто мог встретиться ей на пути, разве что одинокий пастух со своим стадом. Сегодня она ни с кем не столкнулась.
Джулиана нашла потайную, узкую тропинку, которая шла вдоль обрыва, а потом внезапно делала крутой поворот прямо в густой кустарник с чахлыми деревьями и заканчивалась на маленькой полянке. Невдалеке слышался шум водопада. Взяв лошадь под уздцы, Джулиана пошла на звук и вскоре вышла к тому месту, где струя, с шумом расплескиваясь между утёсами, устремлялась по истёртым камням вниз в водоём. Привязав кобылу так, чтобы она смогла напиться и попастись, Джулиана ступила в тень, падающую от древних скрюченных дубов, прочно державшихся на склоне.
В самой глубокой тени находился вход в пещеру. Она вошла в прохладную темноту и замерла, давая глазам привыкнуть к мраку. Пещера была немногим больше её травяной комнаты, но не квадратной, а узкой и глубокой.
В темноте, на самой границе света и тени, на голой утоптанной земле спал молодой человек в сером монашеском одеянии и изношенных сандалиях. Вокруг него были разбросаны цветы: красный лихнис, дикий гиацинт и веточки цветущего падуба. Крошечная малиновка клевала семена, рассыпанные на земле, и упорхнула сразу, как только девушка появилась.
Джулиана опустилась на колени около Клемента. Он был молод, всего на несколько лет старше её. Худое лицо со впалыми щеками — результат скудной пищи и ночей, проведённых на открытом воздухе. Джулиана бы волновалась за него, если бы не знала, сколько женщин пихало хлеб, сыр и другую пищу ему в руки. Дело было вовсе не в недостатке пищи, а в отсутствии интереса к еде. Даже пудинги мамаши Джоан не смогли нарастить плоть на выступающих костях Клемента. Волосы у него были неопределённого оттенка между блондином и шатеном, длинные и неровно подрезанные. Кожа на руках и ногах стала сухой, потрескавшейся от ветра, солнца и холода.
Прикоснувшись к его рукаву, Джулиана тихо окликнула. — Брат, брат Клемент, прошу вас…
Он что-то пробормотал, а потом открыл глаза.
— Госпожа Джулиана, — он сел и потёр лицо. — Покоя и благоденствия вам.
