Элис Торнтон - Доверяя только сердцу
На волосы было просто страшно смотреть, чулки все порвались, нижнее белье задубело от грязи, а башмачки вряд ли можно будет когда-либо надеть снова.
Бенуа перед уходом разложил мокрую амазонку на стуле, но она по-прежнему была сырой, так что до нее было противно даже дотрагиваться. Анжелика попробовала счистить с одежды грязь и песок, но при мысли о том, что придется все это надеть, ей становилось не по себе. К сожалению, выбирать было не из чего, и, брезгливо морщась, девушка надела амазонку, решительно застегнув все пуговицы.
Анжелика уселась перед зеркалом, намереваясь наконец заняться прической. Около кувшина с водой для умывания лежал гребень. Она взяла его и попыталась расчесать спутанные длинные локоны. Примерно полчаса ушло у нее на возню с волосами. Тут она не раз пожалела, что рядом нет верной Марты, но все-таки после всего, что ей пришлось с честью выдержать накануне ночью, отсутствие горничной показалось ей сущей безделицей – подумаешь, какая-то прическа! Зато обретена независимость!
Анжелика почувствовала, что страшно голодна. Кроме того, ее одолевало беспокойство за Адама. Она встала и прошла к двери, прислушалась, затем открыла ее, вздрогнув от скрипа, который та издала. Из буфетной снизу доносились голоса. Девушка, крадучись, выскользнула из комнаты, прошла по коридору и, неслышно, как бесплотный дух, переступая босыми ногами, приблизилась к комнате Адама и заглянула внутрь.
В комнате находились двое мужчин – они резко вскинули головы, как только послышался звук открывающейся двери. Адам лежал в постели, и лицо его по-прежнему было бледным и измученным. Конюх Томас сидел около него на колченогом стуле с высокой спинкой.
Увидев, что кто-то входит в комнату, Томас быстро вскочил на ноги, но затем, узнав Анжелику, заметно расслабился и снова сел.
– Добрый день, миледи, – ворчливо проговорил он, словно вовсе не рад был встрече с ней.
– Здравствуй, Томас, – откликнулась Анжелика.
Сначала она удивилась, как он здесь оказался? Но затем догадалась, что его, конечно же, прислал Бенуа.
Анжелика прошла к кровати.
– Ну, как вы? – спросила она Адама, с тревогой глядя на него.
– Умирать пока рано. – Он улыбнулся и протянул ей руку. – Мне очень жаль, что вчера ночью вам пришлось так несладко, миледи…
Позади них презрительно фыркнул Томас, и Анжелика обернулась к конюху.
– Славную шутку вы сыграли со мной, ваша милость! – свирепо произнес он. – Да и Марта тоже хороша, ничего не скажешь! Вероломная, хитрая лицемерка!
– Нет-нет! – запротестовала Анжелика.
– Если бы вы, ваша милость, вели себя нормально, я бы и слова вам не сказал! – продолжал Томас, словно не замечая ее слов протеста. – Но только вот что я вам скажу, миледи: я не игрушка и не желаю, чтобы меня использовали таким подлым образом! Подумать только – пустились ночью скакать по берегу моря, словно это вам Гайд-парк какой-нибудь! А если бы с вами что случилось – как вы думаете, кто бы тогда оказался виноватым? Хотел бы я услышать, что вы на это скажете!
Анжелика виновато проговорила:
– Я действовала, не подумав, признаю. Однако я уверена, что никто не стал бы ни в чем обвинять тебя, Томас!
– Эта ваша горничная, – обиженно проворчал конюх, – обращалась со мной так, словно я круглый идиот! Уж такое вытворяла!
– Нет-нет! Я уверена, Марта вовсе не хотела, чтобы ты так думал о ней! – возразила Анжелика. – Это была только…
– …слепая верность вам, и ничего больше! – мрачно перебил ее Томас. – Ух и разволновалась же она, когда лошади прибежали домой одни! – сказал он, припоминая события прошлой ночи. – А сегодня ваша горничная так хотела поехать со мной, прямо проходу не давала, – пришлось пригрозить, что я ее свяжу! Так она все равно заставила меня прихватить кое-что из вещей, которые, по ее мнению, могут вам понадобиться! – Томас ткнул пальцем в мешок, стоявший в углу комнаты.
– Бедная Марта, – виновато проговорила Анжелика. – Мне стыдно, я вовсе не хотела, чтобы все так волновались из-за меня. – И она посмотрела на конюха полными искреннего раскаяния голубыми глазами.
– Садитесь уж лучше! – пробурчал Томас, поднимаясь со стула. – Только все равно не место вам тут, миледи, вот что я вам скажу.
Анжелика расхохоталась.
– Я же знаю, что ты вовсе не такой злюка! – воскликнула она.
Несколько секунд конюх пристально смотрел на нее, а затем через силу улыбнулся.
– Когда стемнеет, я могу отвезти вас домой в «Остролист», если захотите, – сказал он. – Мы могли бы выскользнуть через черный ход.
– А как же Адам? – Анжелика с тревогой посмотрела в сторону раненого. – Несомненно, Бен… то есть мистер Фолкнер, прислал тебя, чтобы присматривать за ним!
Адам состроил гримасу.
– Я сам могу о себе позаботиться, – заявил он.
Анжелика повернулась к конюху, вопросительно глядя на него.
– Сегодня ужас до чего ветрено и холодно, – ответил Томас на ее безмолвный вопрос. – Не хватало только мне, чтобы вы до смерти простудились, миледи. А Джо – это трактирщик – не так давно овдовел, и ему некогда то и дело подниматься сюда.
– В таком случае я останусь тут, – твердо заявила Анжелика. Честно говоря, ей ничуть не хотелось отсюда уезжать. Ведь Бенуа просил ее дождаться его здесь, и именно так она и собиралась поступить. – Вот только… – Анжелика осмотрелась по сторонам и заметила тарелку с несколькими кусками хлеба и сыра. – Я просто ужас до чего хочу есть, – добавила она. – Как вы думаете, ничего, если я…
– О, миледи, угощайтесь! – галантно проговорил Адам. – Боюсь, сейчас я не очень-то расположен к еде.
– Пойду посмотрю, не найдется ли еще чего, – пробормотал Томас и тихо вышел из комнаты.
– Вам вовсе не обязательно оставаться тут, – сказал Адам, как только конюх притворил за собой дверь. – Томас просто чересчур осторожничает. Здесь меня никто не побеспокоит. Да если кто и сунется, – беззаботно закончил он, – вы ничем не сумеете мне помочь.
В это мгновение Анжелика жевала хлеб с сыром, стараясь делать это по возможности не спеша, однако, услышав последние слова Адама, сказанные к тому же весьма снисходительным тоном, она резко вскинула голову и в упор посмотрела на Адама.
– Надеюсь, что еще смогу пригодиться вам, сэр, – холодно проговорила она, и в ее всегда таком мягком голосе прозвучали незнакомые Адаму властные нотки. – Я не привыкла, чтобы кто-либо разговаривал со мной подобным тоном – будь это контрабандисты, магистраты или французские шпионы!
Спина ее была гордо выпрямлена, а босые ноги, грязная и мокрая амазонка и растрепанные волосы, казалось, ничуть не приуменьшали исходившей от нее надменности. Что и говорить – вид царственный!
