Маргерит Кэй - Повеса с ледяным сердцем
Генриетта хлопала в ладоши, хвалила его за изобретательность и буквально шипела, негодуя по поводу вероломства Хелен Ипсвич. Рейф понимал, сколь тяжким грузом легло это преступление на ее плечи, но, видя ее неподдельный восторг, догадался, насколько несерьезно сам к этому относился. Ему было хорошо. Впервые за многие годы сделал доброе дело.
— Теперь нечего бояться, что вас упрячут в Ньюгейт, — сказал он, убирая непокорный локон с ее лица.
— И сыпного тифа тоже, — добавила Генриетта, тихо смеясь. Облегчение было столь огромным, что казалось, будто она опьянела. — Не могу выразить, как много это значит для меня, — сказала она, положила руку ему на плечо и поцеловала в щеку. Это был лишь поцелуй благодарности. Однако вкус его кожи удержал ее губы на месте, он чуть повернул лицо, и ее губы оказались на его устах. — Простите, я не хотела… я всего лишь хотела… — Генриетта хотела отстраниться от него, но он удержал ее. Она старалась не обращать внимания на ощущение, от которого ее дыхание стало прерывистым. — Вы голодны?
— Я голоден как волк, — пробормотал Рейф, прижимаясь щекой к ее лицу.
— Мне… Хотите я попрошу, чтобы Мег принесла поесть?
— Я голоден не в такой степени, — ответил Рейф, целуя ее. Затем привлек к себе, почувствовал всем своим существом тепло ее тела, нежность его изгибов, приятный аромат. Она обняла его, привлекла к себе и отвечала на его поцелуи.
Вспыхнула страсть и быстро, жадно охватила их. Поцелуи разжигали эту страсть, неприятные события дня придавали отчаяние, вознося их на край пропасти, с которой оба жаждали ринуться вниз.
Генриетта сжимала его, стонала, впивалась в него устами, ее груди и бедра приближались к мужчине, которого она так отчаянно любила и чьей любви так жаждала. Одежда затрещала и слетала с них. Руки Рейфа касались ее лица, рук, плеч, талии, терзая ее, так что первое приближение кульминации казалось слишком медленным. Эта безудержная страсть, непреодолимая, томительная, пульсирующая страсть превзошла все, о чем она прежде мечтала. Если она не отдастся… если она… она погибнет. Она все равно погибнет в огне страсти, но ей все равно.
Рейф покусывал ее нижнюю губу. Их языки встретились. Его руки возбуждали ее желание. Генриетта смутно почувствовала, как рвутся кружева, и пронесся легкий ветерок, когда ее платье упало на пол, как ее бросило в жар, когда Рейф опустил ее на кровать. Его грудь обнажилась. На его широких плечах выступил пот. Лежа на кровати рядом с ним, Генриетта осыпала его поцелуями, тяжело дышала, не обращала внимания на свое поведение, охваченная диким, первобытным желанием отдаться, слиться с ним, подниматься ввысь до тех пор, пока станет невозможно дышать, распаляться, пока не охватит пламя.
Генриетта отчаянно пыталась сбросить сорочку. Она была в одних чулках и подвязках, зачарованно глядя, как он сбрасывает оставшуюся одежду. Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания, мужское достоинство поднялось во всем своем гордом великолепии, отчего у нее от предвкушения удовольствия напряглись все мышцы.
Рейф снова поцеловал ее в уста. Он целовал ее соски, втягивал их в рот. Генриетта извивалась от потрясающих ощущений. Его пальцы погрузились во влажные складки ее женского существа, он тихо произносил ее имя. Она прильнула к нему, слилась с его телом, целовала его, его пальцы ласкали ее женскую прелесть все быстрее и быстрее, но все же недостаточно быстро. Генриетта жаждала этого, жаждала его, жаждала немедленно. Она любила его. Хотела, чтобы он любил ее. И доказать ему, как сильно она любит его. Если бы только он знал… понимал… мог почувствовать, как сильно она любит его, тогда, конечно…
— Не медли, не медли, не медли, — бормотала она, вцепившись ему в спину, царапая ногтями, вонзаясь в упругие изгибы его ягодиц. Он стал ласкать еще страстнее, она воспарила высоко, вцепилась во что-то, ждала, держалась, тяжело дышала. — Не медли. Давай сейчас, пожалуйста. — Она тяжело дышала, цепляясь за его плечи, перевернулась и стала падать вниз.
Рейф страстно целовал ее. Оба извивались в бурных содроганиях кульминации. Он весь пульсировал, его стержень так напрягся, что казалось, будто тот взорвется. Однако Рейфу хватило сил спросить ее:
— Генриетта, ты точно этого хочешь?
— Рейф, прошу тебя. Я хочу… я это знаю. Я клянусь. Прошу тебя.
Рейф больше не владел собой. У него больше не осталось сил ждать. Прямо сейчас. Казалось, он всю жизнь ждал этого мига. Приподняв ей ноги, он осторожно занял удобное положение, вошел в нее, застыл, ждал, снова застыл, ибо ощущение ее вибрирующего тела довело его до предела, а ему не хотелось, чтобы все быстро закончилось, хотел оттянуть это мгновение еще немного, сколь хватит сил.
Тело Генриетты напряглось, раскалилось и увлажнилось. Он проник в нее, почти без препятствий преодолел девственную невинность, оказался внутри ее разгоряченного существа, затаил дыхание, подавив неожиданный крик. Рейф никогда, никогда, никогда… Генриетта. «О боже, Генриетта». Он проник глубже и застонал, почувствовал, как она поднимается ему навстречу, удерживает его, обнимает. Сладкое, пьянящее ощущение. Он снова вошел в нее, и все повторилось снова. Казалось, будто они созданы для этого, будто предались тайному ритуалу, известному только им.
Генриетте казалось, будто она потерялась в экстазе, но понимала, что это мнимая высота. Его набухший стержень проник в нее, она и не подозревала, что это так чудесно. С каждым разом Рейф наполнял ее все больше, проникая в глубины, о существовании которых она даже не догадывалась, возносил ее выше и выше с каждым проникновением, пока она действительно не достигла вершины, где ее бросало то в ледяной холод, то в жар, а он проникал все глубже. Генриетта повисла над краем бездны, чувствовала, будто вот-вот потеряет сознание. Тут она почувствовала, что его стержень раздулся и покинул ее лоно, прежде чем он успел достичь кульминации. Рейф вскрикнул, издал хриплый стон, который тщетно пытался сдержать.
Он держал Генриетту так крепко, что ей стало невозможно дышать. Слезы текли по ее щекам, она даже не пыталась сдержать их. Он слизал их с ее лица, прося прощения. Она гладила его шелковистые волосы и твердила, что он не причинил ей боли.
Рейф нежно поцеловал ее в губы. Прижав ее к себе, не мог выразить чувства, которые испытывает, даже если бы попытался сделать это. Странное ощущение. Он полностью насытился, разрядился, достиг полного удовлетворения.
Сердце Генриетты медленно успокаивалось, она задышала ровно. Лежала, не думая ни о чем, чувствовала лишь обнимавшие ее руки Рейфа. Его ноги покоились на ней, она наслаждалась последствиями кульминации, ставшей для нее опытом, полностью изменившим жизнь.
