Наталья Павлищева - Елизавета. Завидная невеста
Королева благоговейно поцеловала переплет и прижала к груди, прошептав:
– Отец, как часто мне тебя не хватает…
Протянув руку для поцелуя, она второй рукой все еще держала молитвенник прижатым к сердцу.
Но стоило довольному Пемброку удалиться, как все вернулось на свои места. Положив молитвенник на столик у своего кресла, Елизавета вспомнила о веснушках бедолаги Мэри.
Она деловито повернула голову девушки за подбородок в одну, потом в другую сторону и распорядилась:
– Кэтрин, давайте!
На тонкую палочку была намотана мягкая пакля, королева лично подхватила ее кончиком мазь и, скомандовав: «Закройте глаза, голубушка, будет щипать!» – принялась тыкать в наиболее крупные веснушки. Видно, было очень больно, потому что девушка заерзала, не решаясь подать голос, а из ее глаз невольно потекли слезы.
Но слезы потекли и у Елизаветы, запах скипидара от мази был слишком силен. Пока они рыдали, Кэтрин успела подать склянку со сливками. Но королева замахала руками:
– Сама, сама, я больше не могу! – И бросилась умываться, чтобы смыть из глаз слезы от резкого запаха.
В результате ей пришлось смывать с себя белила и наносить их снова. Все это время Мэри сидела ни жива ни мертва, не слишком представляя себе, во что превратится ее лицо завтра. Елизавета, видимо, поняла ужас девушки, подошла и хмыкнула:
– Мэри, вы трусиха! Я не стала бы вам наносить то, в чем не уверена. Завтра ваше лицо будет чистым! Несколько дней помажетесь дважды в день маслом, снятым с молока утром, и кожа даже не станет шелушиться. А если все же будет, то Кэтрин даст вам средство от шелушения.
Отчаянно завидовавшие Мэри, хотя и испытавшей боль, но от рук самой королевы, остальные фрейлины принялись наперебой перечислять недостатки своей кожи, прося Их Величество дать и им совет, как ухаживать за лицом. По их словам выходило, что все страшно мучаются от шелушения, красноты, угрей, веснушек и прочих гадостей! Некоторое время Елизавета благосклонно слушала своих дам, а потом расхохоталась:
– Вас послушать, выходит, что я самая красивая безо всяких проблем!
Дамы тут же принялись подтверждать, что так и есть!
Наконец, подала голос сама Мэри, немного пришедшая в себя:
– А… – она осторожно показала пальцем на свое лицо, – а это не сулема?
– Нет, это не сулема! Вам еще рано использовать столь сильное средство! – Елизавета задумчиво вгляделась в красное от мучений лицо фрейлины. – Но если это не поможет, придется жечь сулемой!
Сказано было так, что Мэри захотелось выковырять веснушки поштучно кончиком ножа, только чтобы не попадать на экзекуцию королевы страшной сулемой, средством, про которое говорили, что от него чернеют зубы и остаются глубокие рубцы. Неудивительно, ведь в его состав входила ртуть, и было оно смертельно едким.
Но королева не удовлетворилась одной Мэри, правда, остальным лица ничем не жгли, но разбор недостатков внешности с приказами что делать длился еще часа два. Леттис Ноллис королева посоветовала срочно удалить зубной камень у цирюльника и после того не забывать чистить зубы трижды в день, употребляя обожженные веточки розмарина. Все дамы тут же поспешили заверить, что теперь непременно будут чистить зубы именно этим составом.
Пребывавшая в прекрасном расположении духа королева показала два подарка, сделанные ей один прачкой, другой ювелиром. Королевская прачка подарила на Новый год четыре платка для зубов, отделанных изумительным черным кружевом с добавлением серебряной и золотой нити. Ахая и охая по поводу красоты отделки, дамы обратили внимание, что, судя по пятнам на платках, королева свои зубы полощет вином.
Второй подарок представлял собой набор золотых зубочисток, богато украшенный драгоценными камнями. Снова начались ахи и охи.
К тому времени, когда Елизавета решила, что на первый раз уроков по заботе о внешности достаточно, лицо Мэри уже успокоилось. Пятна действительно исчезли, правда, кожа на их месте была похожа на губку, но, если не считать красноты, вполне прилично. Королева внимательно осмотрела результат своей работы и осталась довольна:
– Ну вот! Теперь будете похожи на даму, а не на деревенскую девку. Можете два дня у меня не появляться, пока не пройдет краснота. Но время от времени смазывайте лицо маслом и не появляйтесь на солнце. – Обернувшись к остальным, она сурово добавила: – Теперь буду приводить вас в порядок ежедневно!
Меньше всего это порадовало канцлера, который уже два часа маялся в кабинете, ожидая окончания сеанса красоты. Вспомнив, наконец, что обещала Сесилу встретиться в два часа, королева упорхнула заниматься делами. Когда канцлер, не говоря ни слова, выразительно посмотрел на большие каминные часы, показывавшие четыре, Елизавета изумленно приподняла брови:
– Сэр, вы считаете, что я занималась пустым времяпровождением? Для меня красота моих придворных не менее важна, чем ваши депеши!
«Кто бы сомневался», – мысленно вздохнул Сесил.
А тем временем королева Шотландии Мария Стюарт вернулась на свою родину, которая приняла ее отнюдь не с распростертыми объятиями.
Противостояние
Судно едва не ощупью пробиралось сквозь густой туман, рискуя налететь либо на скалы, либо на англичан, изображавших борьбу с пиратами. Они уже задержали корабль с лошадьми ее двора, это мало обеспокоило шотландскую королеву, только позже она оценила, чего была лишена.
А тогда вместе с остальными вглядывалась в туман. Мало того, ее никто не встречал на берегу! Серое небо, серое море, серый плотный туман… Родина словно не желала принимать королеву, ставшую за столько лет чужестранкой. Стоило немалых усилий не разрыдаться и не приказать плыть обратно, куда угодно, только туда, где светит солнце и вокруг радостные улыбки. Вопрос только: куда? Ей нигде не рады, Парижу не нужна бывшая королева (вот когда Мария должна бы пожалеть об оскорблении, нанесенном Екатерине Медичи, но ведь не пожалела, осталась в надменной уверенности, что права!).
В тумане одежда немедленно отсырела, несмотря на летний день, было промозгло и от этого прохладно. А где обсушиться и даже просто переночевать – неясно. На берегу одни рыбаки, несколько крестьян, приведших на рынок свой скот, какие-то калеки… Что и говорить, торжественная встреча!
Мария почувствовала, как горло сжимает от невыносимого предчувствия будущей беды. Прощаясь с Францией, она была уверена, что навсегда, теперь же ей явственно виделось, что и пребывание на этой земле закончится бедой…
