Джил Грегори - К дальним берегам

— Я не могу его за это осуждать, — печально сказала Элизабет и замолчала. Очень скора после того, как ее вызволили из плена, она узнала наконец обо всех подробностях своего освобождения. Три фрегата должны были сопровождать торговое судно «Красный снег», так как на его борту находился чрезвычайной важности груз, следовавший в Калькутту. Перри решил зайти на Мадагаскар, чтобы пополнить запасы продовольствия. То, что он оказался здесь в то же самое время, что и Алекс вместе с захваченным им «Молотом ветров», было чистой случайностью — счастливой для нее и роковой для Александра Бурка! Внезапно она с полной ясностью осознала, что очень скоро и он, и его команда будут переправлены в Англию, как раз на борту фрегата Роберта. Но это случится не раньше чем через несколько недель. А что происходит с пленниками теперь? Неужели их все еще содержат в цепях в этом гнусном трюме на корабле? Она терялась в догадках и наконец решила спросить капитана Мабри напрямик.

— Разумеется, — сдержанно ответил Роберт. — Хотя глава британского посольства в Калькутте майор Синклер принял другое решение, когда узнал, что им придется здесь пробыть еще несколько недель. Никакой пользы нет в том, что они заживо гниют в трюме, уж лучше заставить их работать.

— Что вы имеете в виду?

— Принудительный труд. Ведь Калькутта — растущий город, Элизабет. В нем следует мостить улицы, строить дома для нашего персонала, не говоря уже о пристани — вы видели, что она нуждается в реконструкции. Конечно, здесь полно крестьян, но почему бы не использовать все имеющиеся в распоряжении силы? Мне кажется, майор Синклер намеревается в ближайшее время отправить наших колониальных друзей на работу. Пусть сами зарабатывают себе на хлеб и воду.

Элизабет пронизал болезненный озноб; она сжала руки, не замечая, как ее ногти впиваются в ладони.

— Неужели майор Синклер споробен на это? — спросила она, стараясь не выдавать волнения в голосе. — Очевидно, он обладает большой властью.

— Ему поручено командование всеми военными силами. И, между прочим, он находится в прямом подчинении у лорда Гастингса. Кстати, — внезапно прервал себя Роберт, отпуская поводья и заботливо наклоняясь над ней, — что случилось, Элизабет? У вас такой вид, будто вы вот-вот собираетесь упасть в обморок!

— Ах ничего… только солнце, — слабо пробормотала Элизабет, злясь на себя за свою слабость. Почему она проявляет заботу о судьбе бунтовщиков? Неужели только потому, что они все еще содержатся в душной ужасной дыре? Но разве они не сделали то же самое с командой «Молота ветров»? И что, собственно, она имеет против принудительного труда под началом британцев? Ей также приходилось работать долгие ужасные часы и дни под железным руководством Александра Бурка! Теперь он за это понесет вполне достойное наказание — даже более достойное, чем можно было ему пожелать. Она должна только радоваться такой удачной идее. — Роберт… я ужасно сожалею, но… Пожалуйста, не могли бы вы отвезти меня домой? Я себя что-то неважно чувствую.

— Конечно. — Он ободряюще потрепал ее по руке, а потом взялся за поводья, чтобы повернуть лошадей. — Не пройдет и минуты, как мы будем дома.

Единственное, чего хотелось Элизабет, — это выбросить из головы мысли о захваченных в плен людях. Но это ей не удалось. Возвратившись домой, она нашла послание от майора Синклера, приглашающее ее утром в форт Вильям. В тревоге Элизабет передала его Роберту, но тот только улыбнулся и заверил ее, что все это лишь формальности.

— Без сомнения, он надеется услышать от вас подробности вашего пленения и пребывания на каперском корабле. Майор Синклер уже беседовал с капитаном Милзом и остальными членами его команды, и я уверен, что все это только формальности. Не беспокойтесь, Элизабет. Майор Синклер, понимая, насколько страшными были пережитые вами испытания, постарается сократить процедуру до минимума и сделать ее как можно более безболезненной.

— Роберт, не могли бы вы сопровождать меня? Мне бы не хотелось идти туда одной. — Она подняла нежные фиолетовые глаза и умоляюще посмотрела на Роберта.

— С большим удовольствием. — Роберт придвинулся к ней ближе и мягко взял ее за плечи. Он вдруг заметил, что печаль из-за завтрашней встречи все еще не покидает ее, поэтому продолжал тем же мягким, даже несколько снисходительным тоном:

— Перестаньте беспокоиться, Элизабет. Это только формальность. Могу вам сообщить, что майор Синклер уже беседовал с Генри, с тем маленьким юнгой, который ходит за мной по пятам с того самого дня, как мы захватили «Шершень». Он мало что мог сказать, и его быстро отпустили. С вами будет то же самое.

Это немного отвлекло Элизабет от мрачных мыслей. Она вспомнила, что после освобождения мальчик просил капитана Милэа разрешить ему остаться на захваченном «Шершне», чтобы прислуживать ей, как он это делал на «Молоте ветров». Капитан дал согласие, и Генри остался. Расторопно прислуживал ей, но в то же время перенес свое обожание с Александра Бурка на Роберта Мабри. Ее удивила быстрота, с какой он сменил объект поклонения. Она с интересом наблюдала, как Генри каждый день буквально не отходил ни на шаг от Роберта. Капитан Мабри объяснял это происхождением Генри.

— Таким людям незнакомо чувство настоящей верности, — сказал он со смехом. — Они скорей вонзят вам в спину кинжал, нежели почистят вам ботинки.

Его слова неприятно поразили Элизабет. Сейчас они казались несправедливыми, и она почти рассердилась на Роберта за мальчика, который так преданно к нему относился. Но потом пожала плечами. В конце концов Генри изменил своим привязанностям с невероятной, поражающей быстротой — его поведение, без сомнения, подтверждало мнение Роберта. Ее досада улетучилась. Неужели она позволит столь незначительному событию испортить отношения с таким прекрасным человеком, как Роберт Мабри?

Поэтому она сказала:

— Кстати о Генри, а чем он занимается в Калькутте? Неужели все еще бегает за вами по пятам?

Он усмехнулся.

— Конечно, бегает. Во всяком случае, пока я на корабле. Капитан Милз, по-видимому, дал ему указание постараться быть полезным на «Шершне», точно так же, как и на «Молоте ветров», и содержать корабль в чистоте. Поэтому он все время околачивается на нем, что-то делает на палубе или сопровождает меня или моих людей.

— Надеюсь, вы отнесетесь к нему по-доброму. Он просто восторженный маленький ребенок, и к тому же весьма милый.

— Раз вы проявили к нему столь сильный интерес, доброе отношение к нему станет моей обязанностью. — Он улыбнулся ей, и его глаза засияли. — С этого дня я буду делать все, что доставит вам удовольствие.