Лиза Клейпас - Рождество Желтофиолей
— Где хочешь, любимая. Так, как тебе нравится. — Он лежал неподвижно, пока она играла с легкой порослью волос на его груди.
Пристально глядя в его глаза, она позволила своей ладони спуститься к мышцам его живота, поглаживая, пока они не напряглись в ответ. Немного неуверенно она сжала его пробуждающуюся плоть. Длинная, напряженная и шелковистая, она ожила и пульсировала, выдавая мужское желание. Ханна несколько раз нерешительно погладила ее. Его отклик был столь сильным, что он судорожно вздохнул от быстро нарастающих ощущений.
— Ханна, — удалось сказать ему, когда он потянулся вниз, убирая ее руку. — Я передумал. В следующий раз, — он замолчал, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, — ты сможешь исследовать все, что твоей душе угодно, но сейчас позволь мне заняться с тобой любовью.
— Я сделала что–то не так? Разве тебе не понравилось, как я…?
— Мне это слишком понравилось. Если бы мне это понравилось еще чуть больше, все могло закончиться меньше чем за минуту. — Он приподнялся над ней и покрыл поцелуями все ее тело, задержавшись на груди, потягивая, дразня и мягко покусывая. Он наслаждался ответной дрожью ее тела, усиливавшимся румянцем возбуждения и тем, как она прижималась к нему, инстинктивно следуя за источником наслаждения.
Побуждая ее бедра раскрыться, он положил ладонь на пушистый треугольник. И он нежно придерживал ее, пока она изгибалась и стонала, желая большего. Скользнув ниже, Рэйф поцеловал ее живот, легко описывая языком круги вокруг ее пупка. Он никогда раньше не был так возбужден, так совершенно поглощен чужим удовольствием. Подобная близость была почти невыносимой. Его дыхание было быстрым и неровным, когда он нашел вход в ее тело, и легонько обвел его кончиком пальца.
— Ханна, дорогая, — прошептал он, — расслабься. Его палец осторожно скользнул в тесный и влажный жар. Ощущение было столь сильным, что он застонал. — Я должен поцеловать тебя сюда. Я должен почувствовать твой вкус. Нет, не бойся… просто позволь мне… О, Ханна, любовь моя… — Он прижался губами прямо к завиткам, жадно изучая ее, пока не нашел шелковистую вершинку. Все его существо было охвачено слепящим удовольствием, а мышцы напряглись от желания. Ее вкус, солоноватый и женственный, безумно возбуждал. Он ласкал ее языком легкими круговыми движениями, упиваясь ее беспомощными вскриками. Его палец скользнул глубже, затем еще раз, диктуя ритм.
С низким стоном она обхватила руками его голову. Нежно и умело он подводил ее к кульминации, наслаждаясь мягким, пульсирующим теплом ее тела. Еще долго после того, как она достигла пика наслаждения, Рэйф оставался с ней, лаская языком розовую плоть, погружая ее в блаженное состояние.
— Рэйф, — хрипло сказала она, потянув его наверх.
Улыбаясь, он приподнялся над ней и посмотрел в ее затуманенные зеленые глаза.
— Еще, — прошептала она и сомкнула руки у него на спине, прижимая к себе. — Мне нужно от тебя нечто большее.
Бормоча ее имя, Рэйф опустился между ее бедер. Когда он почувствовал, как соблазнительная мягкость раскрывается для него, его накрыла волна примитивного удовлетворения. Он стал проникать в ее сопротивляющуюся плоть, такую горячую и влажную, и чем глубже он входил, тем крепче она обхватывала его. Он глубоко вошел и замер, сдерживаясь, чтобы не причинить ей боль. Он никогда не испытывал такого невообразимого удовольствия. Он обхватил ее голову руками и поцеловал в губы, все его существо переполнял восторг.
— Прости, любовь моя, — гортанно произнес он. — Мне так жаль, что я причинил тебе боль.
Ханна улыбнулась и притянула его обратно к себе.
— Как иностранец открывает новую для него страну … — прошептала она ему на ухо.
Он издал сдавленный смешок.
— Господи, ты ведь никогда не позволишь мне забыть то письмо?
— Я так и не прочитала его целиком, — сказала она. — Оно обгорело. И теперь я никогда не узнаю всего, что ты в нем написал.
— Возможно, недостающая часть была об этом, — пробормотал он, нежно проникая в нее. Они оба задержали дыхание и замерли, наслаждаясь ощущением близости. Рэйф улыбнулся губами, прижатыми к ее щеке. — Об этом я написал достаточно много.
— Расскажи, что ты там написал.
Он шептал ей на ухо слова любви и любовные похвалы, рассказывая о силе своего желания. Он чувствовал, что с каждым словом в нем открывалось некое чувство свободы, силы и невыносимой нежности. Ханна двигалась вместе с ним, принимая его глубже, и все в нем восторженно пело от того, что они были единым целым, подводя его к пронзительному и ослепительному освобождению.
Действительно… когда любишь, все происходит иначе.
* * *
Еще долго Рэйф не выпускал Ханну из объятий, нежно поглаживая ее спину и бедро. Казалось, он не мог перестать касаться ее. Ханна уютно прижалась к нему, ощущая приятную тяжесть и пресыщенность во всем теле.
— Это реальность? — прошептала она. — Это похоже на сон.
У него в груди зарокотал смех.
— Это покажется тебе достаточно реальным, когда завтра я приведу тебя в особняк падшей женщиной. Если бы я уже не сказал Уэстклифу о своем намерении жениться на тебе, я полагаю, он поприветствовал бы меня хлыстом.
— Ты не отведешь меня сегодня в особняк? — спросила она с довольным удивлением.
— Нет. Во–первых, я испортил твою прическу. Во–вторых, у меня нет сил покидать эту кровать. И в–третьих … есть совершенно определенная вероятность, что я с тобой еще не закончил.
— Все это очень веские причины, — она села, вытащила из волос оставшиеся жемчужные шпильки и, перегнувшись через него, положила их на прикроватный столик. Обхватив ее за талию, Рэйф притянул Ханну к себе, и стал целовать грудь, оказавшуюся прямо перед ним.
— Рэйф — запротестовала она.
Прервавшись, он взглянул на ее покрасневшее лицо, и ухмыльнулся.
— Скромничаешь? — тихо спросил он и снова обнял ее. Его губы коснулись ее лба. — Ну, брак со мной достаточно скоро излечит тебя от скромности.
Ханна прижалась лицом к его груди, и он почувствовал ее улыбку.
— Что? — спросил он.
— Наша первая ночь вместе. И наше первое утро будет рождественским.
Рэйф похлопал ее по обнаженному бедру.
— А я уже развернул свой подарок.
— Тебе довольно легко угодить, — сказала она, вызвав его смех.
— Это точно. Потому что, Ханна, любовь моя, единственный подарок, который я когда–либо захочу, — он замолчал и поцеловал ее смеющиеся губы, — это ты.
Эпилог
Рождественским утром Мэтью Свифт шёл к холостяцкому домику, его сапоги и полы пальто присыпало свежевыпавшим снегом. Постучав в дверь, он терпеливо ждал, пока Рэйф откроет ее. С кривой усмешкой Свифт сказал своему шурину: «Я могу сказать одно — все только и делают, что говорят о вас. Ты должен поскорее на ней жениться ».
