Алисса Джонсон - Леди-наследница
Уиннифред свернулась калачиком, согреваясь.
— Со мной все в порядке, — слабо сказала она. — Все хорошо.
— Будет, — согласился он и провел влажной тряпкой по ее разгоряченному лбу и щекам.
Оставив тряпку охлаждать ей затылок, он занялся чем-то еще.
Эти звуки странно успокаивали, и она долго просто лежала, не шевелясь, слушая хруст листьев у него под ногами. Хоть она и понимала, что это невозможно, но могла бы поклясться, что даже различала его запах — мыла, лошади и мужчины. Глубоко вдыхая через нос, она ощущала, как эта иллюзия успокаивает ее. Мало-помалу тошнота и головная боль отступили, и Уиннифред задремала.
Она не открывала глаз, пока не почувствовала, как Гидеон убрал волосы с ее лица.
— Просыпайтесь, милая.
Она заморгала, попробовала сглотнуть и с облегчением обнаружила, что тошнота прошла. Но, ох, ей надо чего-нибудь попить.
— Пить, — сипло выдавила она.
— У меня тут есть кое-что. Может, попробуете сесть?
Он обхватил ее руками, что она могла бы найти приятным, если б не была такой несчастной, и мягко приподнял в сидячее положение.
Уиннифред пыталась помочь ему в этом, но руки и ноги были такими тяжелыми, что самое большее, на что она оказалась способна, — это ухватиться за лацканы его сюртука и тупо пялиться на расслабленный узел шейного платка.
Гидеон освободил одну руку, чтобы заправить волосы ей за ухо.
— Давайте не будем спешить и посидим здесь минутку, хорошо?
Уиннифред осторожно кивнула и была приятно удивлена, когда голова не скатилась с плеч. Шея казалась слепленной из пудинга.
— Долго я спала?
— Минут двадцать или около того.
Всего-то? А кажется, будто она провалялась на земле несколько часов.
Его рука мягкими круговыми движениями гладила ей спину.
— Знаете, вы здорово напугали Лилли. Она пыталась последовать за вами, когда вы выпрыгнули из кареты. Не очень хороший из нее следопыт, а?
— Никудышный, — тихо согласилась Уиннифред. — Где она?
— Хотите, чтоб я привел ее?
— Нет, она будет суетиться.
Гидеон усмехнулся:
— Так я и подумал. Я попросил ее подождать у дороги с остальными… после того как помог ей выбраться из леса.
Так приятно было почувствовать, как губы ее изгибаются в улыбке.
— У нее нет чувства направления. Она все еще беспокоится?
— Озабочена, да, но не беспокоится. Она передала это со мной.
Он отвел руку за спину и предъявил зубную щетку и зубной порошок.
Слишком признательная, чтобы обращать большое внимание на свое смущение, Уиннифред отпустила Гидеона и схватила их так, словно они были сделаны из золота.
«Ох, Лилли, благослови тебя Бог».
— Как думаете, можете попробовать встать? — спросил Гидеон.
— Да.
Если это означает, что она почистит зубы и что-нибудь попьет, то она может попробовать даже станцевать.
С его помощью она поднималась медленно и осторожно, но все вокруг все равно кружилось и расплывалось.
Гидеон крепче обхватил ее за талию, когда Уиннифред покачнулась.
— Тише.
— Нет, нет, все хорошо. — Ноги ее были слабыми, но устойчивыми, головокружение уже проходило. — Можете отпустить меня.
Он вглядывался в нее, между бровей залегла морщинка.
— Вы уверены?
Уиннифред кивнула, и он медленно отпустил ее, держа руку в нескольких дюймах от талии. Видя, что Фредди не собирается падать, он осторожно отступил на шаг. Теперь, когда Гидеон больше не загораживал ей видимость, она заметила, что на земле расстелено одеяло, а сверху разложена всякая еда.
— Что это?
— Пикник своего рода. У нас тут хлеб, сыр, яблоки и разбавленное пиво.
— Но остальные… — начала Уиннифред.
— Тоже подкрепляются на свежем воздухе, только у них еще и сдоба. Полагаю, вы к ней пока не готовы?
— Нет, благодарю.
— Так я и думал.
Он обошел ее и поднял с земли свое пальто. Так вот что он подкладывал ей под голову вместо подушки, размышляла Уиннифред. Значит, его запах все- таки ей не почудился.
Со слабой улыбкой она отошла в сторонку, чтобы почистить зубы. Ощущение было просто божественным, и, присаживаясь к Гидеону на одеяло, она чувствовала себя уже значительно лучше.
— Начните с хлеба, — предложил Гидеон и, отломив маленький кусочек, подал ей.
— Не знаю, смогу ли я.
Это была не совсем правда. Она не сомневалась, что сможет есть. По сути дела, она вдруг ужасно проголодалась. Вот только совсем не была уверена, что еда останется в ней.
— Ну, всего один маленький кусочек.
Она попробовала и удивилась, обнаружив, что это еще немного помогло успокоить желудок. Осмелев, она снова потянулась за хлебом и кусочком сыра.
— Не так быстро, — предупредил Гидеон. — И не слишком много.
Она откусила немножко и промычала:
— М-м. Это же просто амброзия.
— Очень рад это слышать.
Какие-то странные нотки в его голосе заставили ее поднять голову. Он выглядел не просто довольным.
— Вы… смеетесь?
— Разумеется, нет.
Он поднес кулак ко рту, чтобы откашляться, но Уиннифред все же заметила улыбку.
— Смеетесь, — обвинила она. Оскорбленная и немножко обиженная, она отложила еду. — Почему, черт побери, вы смеетесь?
— Я счастлив видеть, что вам лучше.
— Ну, знаете! Я, может, серьезно больна, а вы…
— Уиннифред, — сказал он с улыбкой, — вас укачивает.
Если б он сказал ей, что она царица Савская, то и тогда Уиннифред не была бы так потрясена. Она уставилась на него, разинув рот, потеряв дар речи.
— Кто бы мог подумать? — Гидеон взял ее кусок сыра и съел его весь. — Наша Уиннифред — нежное создание.
Она снова обрела голос:
— Нежное…
— Как лепестки орхидеи, — промурлыкал Гидеон поэтично и, на ее взгляд, глупо. — Как снежинка весной.
Из ее горла вырвалось что-то похожее на смех.
— Снежинка?
— Именно. — Гидеон откусил хлеб. — Определенно диваны в светских гостиных в этом сезоне будут использованы правильно. Я надеюсь, Лилли объясняла, как должным образом изображать Обморок? Потому что мне бы не хотелось, чтоб вы беспорядочно стукались о мебель. Это ж целое искусство…
— Я никогда в жизни не падала в обморок. — Не считая того, что было несколько минут назад.
— А мне показалось, что всего…
— У вас есть что-нибудь еще, кроме разбавленного пива? — быстро спросила она.
— Боюсь, нет; Если только вы не желаете глотнуть джина из фляжки одного из наших верховых.
— Нет, спасибо. — От одной только мысли об этом ее снова замутило. Она сморщила нос и покачала головой. Откусила еще кусочек хлеба с сыром и задумчиво нахмурилась. — Вы уверены, что меня просто укачало?
