Барбара Картленд - Разбитое сердце
Но я не героиня романа, а обыкновенная и ужасно несчастная девушка, и я не сделала ничего подобного. Одеваясь в тот вечер к обеду, я ненавидела себя. Я всегда была прямым и откровенным человеком — во всяком случае, считала, что являюсь такой. Должно быть, правда заключается в том, что прямой и открытой очень легко быть, когда тебе нечего скрывать. Я всегда презирала людей, которые лгали, обманывали и интриговали безо всякой серьезной причины — развлечения ради. Я была знакома с девушками, заводившими тайные любовные интрижки просто из интереса. Их увлекала перспектива выскользнуть ночью из дома на свидание с женатым мужчиной, им было приятно наплести матерям, что они идут в кино, когда на самом деле направлялись в какой-нибудь пользующийся дурной славой ночной клуб. Должно быть, такие поступки часто порождаются жаждой приключений, однако сама я никогда не хотела для себя развлечений подобного рода. Я хотела только одного: чтобы мои любовные дела были честными и открытыми, но тем не менее попасть в более затруднительное положение, чем то, в котором я находилась сейчас, было попросту невозможно.
— Что же мне теперь делать? — спрашивала я себя, снова и снова повторяя эти слова. — Что делать? Что делать? Что же мне делать?
Простого выхода из лабиринта не было, однако, будучи женщиной, я не могла не попробовать извлечь определенную выгоду для себя из этого сложного положения. Я привезла с собой платье из черного бархата, сшитое не по нынешней моде, с широкой юбкой и с воротником из настоящего кружева на плечах.
В тот вечер, спускаясь по лестнице, я ощущала себя собственной прабабушкой, однако я не заметила неодобрения в обращенных на меня глазах Тима и Питера. Конечно, о том, что бракосочетание состоялось всего несколько часов назад, приходилось помалкивать, поэтому Тим не имел ни малейшего представления о том, что является четвертым присутствующим на брачном пиру. Питер сказал мне, что разослал в газеты объявления о нашем браке, не указывая дату бракосочетания.
— Послезавтра, — сказал он, — первое апреля. И если люди будут спрашивать нас о том, когда мы поженились, мы можем совершенно спокойно отвечать: «O, в прошлом месяце». Так они решат, что это было достаточно давно, и врать нам не придется.
— Ты предусматриваешь все! — воскликнула я. — Но как быть с мистером Дурбином? Что, если он попытается затеять расследование?
— Сделать это ему будет сложно, — ответил Питер, — если только журналистам не удастся выяснить дату и место совершения бракосочетания. Едва ли им это удастся без нашей помощи. Тебе придется разрешить им несколько раз сфотографировать тебя и дать несколько аккуратненьких интервью относительно того, что ты думаешь об Англии.
— Ты говоришь так, как будто это может доставить мне удовольствие, — вздохнула я.
— А разве не так? Подобные вещи приятны любой женщине. Лично я отказываюсь от любых фотосъемок и любых высказываний личного характера.
— Ах, вот как, — рассмеялась я. — Значит, ты хочешь взвалить на меня всю грязную работу.
— Ну, а вдруг тебе понравится это занятие, — ответил Питер.
Разговор этот происходил перед обедом и прервался он только, когда дед вместе с Тимом вернулись в столовую. Дед показал Тиму свою библиотеку, которая, как я заметила, была предметом особой гордости старика, и всем гостям рано или поздно приходилось знакомиться с ней.
Питер сказал мне, что некоторые раритетные издания старых книг стоят тысячи фунтов. Я вполне невинным образом предположила, что некоторые из них можно продать, а вырученные деньги пустить на приведение в порядок замка, устройство освещения, отопления и водопровода. Питер посмотрел на меня так, будто я предлагала совершить святотатство.
— Ты не понимаешь, — проговорил он терпеливо. — Библиотека Макфилланов известна всему свету. Она уникальна, и продажа даже части ее разобьет сердце твоего деда.
— По-моему, ему было бы удобнее здесь жить при электрическом освещении.
Питер вздохнул.
— Похоже, мне придется долго объяснять тебе правильный английский, а точнее шотландский взгляд в отношении древностей, фамильных ценностей и той гордости, которую приносит обладание ими.
Он поддразнивал меня, однако в его словах скрывалась и укоризна, однако прежде, чем я успела ответить, Тим вернулся из библиотеки, и по выражению на его лице я поняла, что знакомство с книгами утомило моего любимого. Тим не очень любит читать — по правде говоря, я часто сердилась на него из-за того, что он никогда не прочитывал самые новые и широко обсуждаемые романы до того, как они выходили из моды.
— У меня не хватает на это времени, Мела, — возражал он. — Это тебе хорошо читать, но, когда я возвращаюсь домой из офиса, мне совершенно не хочется садиться за книгу; мне хочется куда-нибудь пойти, потанцевать, сыграть во что-нибудь, размяться. «По одной газете в день» — такова моя норма чтения.
И я смирялась с его точкой зрения, хотя временами ощущала досаду от того, что едва захочешь обсудить какой-нибудь животрепещущий вопрос, как оказывается, что Тим ничего не знает о нем и, более того, не имеет желания узнать. Питер, напротив, много читал — я обнаружила это во время совместного пребывания в Глазго, кроме того, он превосходно разбирался в иностранной литературе.
Занимаясь иностранными языками, я поняла, как много дает чтение художественной литературы на языке первоисточника, и потому читала французские романы, немецких философов, итальянские оперные либретто, так что в известной мере вправе считать себя, так сказать, начитанной — во всяком случае, с канадской точки зрения. Канадцы — люди деловые, и по большей части им приходится усердно трудиться, чтобы заработать на жизнь, поэтому у них нет времени на чтение. Таким и было главное оправдание Тима. А с Питером мне было интересно поговорить о книгах и писателях. Мне еще не приходилось встречать мужчину, с которым можно было бы поговорить о своих литературных вкусах. И тем не менее я не обладаю такой любовью к книгам, чтобы отказаться ради них от собственного уюта, особенно в том случае, если бы меня, как у собственного деда, ожидали тысячи фунтов, способных превратиться в удобства и роскошь.
Однако, судя по выражению, появившемуся на лице Питера, когда я предложила продать библиотеку Макфилланов, подобные идеи характеризуют меня как самую типичную обывательницу. Бедный Питер! Представляю себе, сколько ударов в моем отношении ему придется перенести в самые ближайшие дни нашего брака, а он тем не менее добр со мной. Поэтому, наверное, мне так и стыдно, когда я думаю о том, что обманываю его. Во время обеда я поймала на себе его взгляд, и он поднял свой бокал, давая понять, что пьет за мое здоровье. Я улыбнулась в ответ, а потом заметила, что Тим смотрит на меня с совершенно убийственным выражением и почувствовала, что виновата и перед ним.
