Моника Маккарти - Суровая нежность

– Должно же быть что-то еще, что можно сделать? Что ты еще не пробовала?

Она заколебалась, и Магнус тут же ухватился за эту ее нерешительность.

– Что?

Она покачала головой.

– Это слишком опасно.

Похожее на палец растение наперстянка ядовито в определенных количествах и вызывает сильнейшую рвоту, похожую на ту, которая сейчас изводит короля. Но иногда, по словам Мюриел, она может и излечить от нее. Сложность в правильном определении дозы.

Магнус твердо удерживал ее взгляд.

– Думаю, сейчас не время осторожничать, Хелен. Если ты можешь что-то сделать – что угодно, – попытайся.

Он был прав. Деревня при Данробине слишком мала для того, чтоб в ней имелась аптека, но благодаря Мюриел крепость была всегда хорошо снабжена лекарственными средствами.

– Все время давай ему виски и постарайся заставить его проглотить несколько капель лимонного сока, – распорядилась Хелен. К счастью, торговые пути с Востока с наступлением перемирия вновь открылись, и заморские фрукты стали доступнее. – Я скоро вернусь.

Она вернулась меньше чем через четверть часа с настойкой наперстянки, уксуса и белого вина. Ее братья, Грегор Макгрегор и другие высокопоставленные члены королевской свиты, собравшиеся в Большом зале и пожелавшие знать, есть ли улучшение, задержали ее на несколько лишних минут. Магнус строго-настрого приказал, чтобы болезнь короля держалась в тайне, ибо положение Брюса на троне было все еще слишком шатким. И непременно найдутся те, кто попытается воспользоваться этим. К ним он, несомненно, относил и ее родных.

Увидев неподвижное тело короля, она до смерти перепугалась.

– Он?…

Магнус покачал головой.

– Он жив. – «Едва», услышала она непроизнесенное слово. – Но обессилен, – закончил он.

Бредовое состояние еще больше ослабило его. Хелен поняла, что у нее нет иного выбора. Всей душой надеясь, что не положила слишком много, она налила лекарство в маленькую глиняную чашку. Рука ее дрожала, когда она поднесла ее ко рту короля. Магнус приподнял королю голову, и она влила снадобье между потрескавшихся губ. Лицо его было серым, как маска смерти.

Несколько капель жидкости вытекли из уголка рта, но большую часть он проглотил.

Они с Магнусом сидели в молчании, тревожно ожидая какого-нибудь знака. Хелен терзалась сомнениями, не зная, правильно ли она поступила. Некоторое время ничего не происходило. Потом король очнулся и стал корчиться. Ее страхи усилились. Он вдруг напустился на нее, называя Элизабет – так звали его королеву, которая все еще находилась в заточении в Англии, – и пожелал знать, почему она не купила ему марципана на его прошлый день святого. Он любит марципан. Неужели она все еще сердита на него из-за той женщины? Она же ничего не значила. Никто из них ничего не значил.

Магнус поддержал голову короля, и их глаза встретились. Он смотрел вопросительно.

– Иногда снадобье вызывает видения. – Она объяснила, что королю привиделась его супруга, не затрагивая личного разговора, который они невольно услышали. Впрочем, любовь короля к женскому полу была хорошо известна.

И все же это обнадеживало. Но вскоре рвота и понос возобновились. Королю сделалось еще хуже, чем прежде. Когда последний ужасный приступ закончился, дыхание его было таким слабым, что почти совсем не ощущалось.

Она взглянула на Магнуса и покачала головой. Слезы заструились по щекам.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Не помогло.

Он обошел кровать и заключил ее в объятия. Она обмякла на нем, позволяя теплу и крепости его рук окутать ее.

– Ты старалась, – мягко проговорил он. – Ты сделала все, что могла. – Она как будто почувствовала его губы у себя на макушке, но была настолько обессилена, что, возможно, ей это просто показалось.

Он сел в кресло, с которого она только что поднялась, и усадил ее к себе на колени. Она опустила голову ему на плечо, как, бывало, делала в юности. И так же, как тогда, его надежная сила наполнила ее теплом и покоем. Ощущением общности, духовной близости. Это последнее, что она помнила, прежде чем проснулась оттого, что кто-то легонько потряс ее за плечо.

Она открыла глаза, поморщившись от яркого солнечного света. Тут же снова зажмурилась.

– Хелен, – услышала она. – Взгляни-ка.

Поморгав, чтобы прогнать сон из глаз, она разглядела стоящего перед ней Магнуса. Она была уже не у него на коленях, но сидела, скрючившись, в том самом деревянном кресле, укрытая пледом.

Внезапно до нее дошло, куда он смотрит. Брюс по-прежнему был без сознания, но лицо его уже не выглядело таким смертельно бледным, и дыхание сделалось глубже и сильнее. Ему явно стало лучше.

– Что произошло?

Он покачал головой:

– Не знаю. Я продолжал давать ему виски и лимон. – Выражение досады промелькнуло на его лице. – Потом, должно быть, задремал на несколько часов. Проснулся и обнаружил его таким.

Неужели средство от морской болезни помогло?

Первой ее реакцией было облегчение. Слава Богу, это был не яд.

Она надеялась именно на это. Но червячок сомнения продолжал точить ее. А может, это наперстянка? Некоторые считают ее лекарством от яда. Знать наверняка невозможно.

Она быстро приступила к осмотру: приложила ладонь ко лбу короля и почувствовала, что он уже не такой липкий, потом к животу, вздохнув с облегчением, когда не ощутила под рукой никакого бурления, потом к сердцу, которое билось удивительно ровно.

– Ну? – с надеждой спросил Магнус.

Она покачала головой:

– Не знаю… но думаю… думаю…

– Ему становится лучше?

Она сделала глубокий вдох и выдохнула:

– Да.

Он наклонил голову и пробормотал:

– Хвала Господу. – Потом поднял глаза. – Ты сделала это.

Хелен ощутила гордость, но знала, что он не совсем прав.

– Нет, мы сделали это.

И на один короткий миг, когда она смотрела в его глаза, время как будто исчезло. Она увидела того парня, которого полюбила, и почувствовала, что связь между ними так же крепка, как и прежде.

Под покровом темноты лодка приблизилась к берегу. Он с нетерпением ждал, пока Джон Макдугал, сосланный лорд Лорн, поднимется по скалистому берегу, вновь твердо ступая по шотландской земле. Это был торжественный момент.

Лорн был вынужден искать убежища в Ирландии, после того как проиграл в Брандерском сражении, но некогда могущественный вождь не собирался признавать свое поражение. С того дня он строил планы отмщения узурпатору.