Елизавета Луговская - Вы прекрасны, вы грустны
Женитьба на инфанте была далеко, и пока Мария торжествовала победу. Когда двор в начале 1659 года перебрался в Париж, Мария Манчини приобрела над королем безраздельную власть. Она завладела всеми его мыслями, он был полностью порабощен ею, порабощен настолько, что пугал этим королеву и даже дядю своей возлюбленной - кардинала Мазарини.
Кардинал устроил слежку за влюбленными. Он велел мадам де Венель не спускать с них глаз, особенно когда король и Мария попадали в комнату, где есть кровать. Мазарини опасался напрасно - сексуальных отношений между королем и Марией не было. Мадам де Венель со своей слежкой стала всеобщим посмешищем. Она взялась за порученную работу с большим рвением, гордая тем, что выполняет поручение самого кардинала. Она проникала ночью в спальню Марии, проверяя, одна ли там находится девушка.
В очередной раз тихо пробравшись в спальню Марии, она стала в темноте ощупывать ее подушку. Мария спала с открытым ртом. Венель, когда проводила пальцами по подушке, случайно попала рукой в открытый рот крепко спящей девушки. Мари мгновенно проснулась и, в секунду оценив ситуацию (она знала, что шпионка преследует ее днем и ночью), изо всех сил сжала зубы, укусив женщину за палец. Та закричала как резаная, разбудив всех спавших на этаже. Наутро весь двор высмеивал неудачливую шпионку.
Король подливал масла в огонь и сам не упускал случая посмеяться над мадам де Венель. "Как-то раз, - рассказывает один из мемуаристов, государь раздавал конфеты придворным дамам в красивых коробочках, перевязанных разноцветными лентами. Мадам де Венель, получив свою, открыла ее: и какой же был ее ужас, когда оттуда выскочило с полдюжины мышей, которых, как всем было известно, она смертельно боялась. Первым ее побуждением было бежать со всех ног. Но, вспомнив, что обещала кардиналу не терять из виду мадемуазель Манчини, она опомнилась и вернулась назад. Король, который уже успел сесть на софу рядом с мадемуазель Манчини, поздравляя себя с успехом своего предприятия, весьма удивился и сказал:
- Как, мадам, неужели вы так быстро успокоились?
- Напротив, сир, - отвечала та, - я по-прежнему трепещу и потому пришла искать защиты у сына Марса.
Женитьба короля на испанской принцессе неумолимо приближалась. Посланник испанского двора прибыл в Париж, чтобы подписать мирный договор, первым пунктом которого был брак Людовика и Марии-Терезии.
Мария опять впала в отчаяние. Как воспрепятствовать этому? Всеми силами она старалась помешать переговорам. Но в ее ли это силах? Она совсем потеряла голову от горя и пускалась на самые необдуманные поступки. Каждый день она старалась подолгу беседовать с королем, пытаясь разжалобить его слезами. Слезы Марии действовали на короля. Каждый раз, когда она плакала, король давал ей любые обещания, о которых она просила. Слезы она сменяла на необыкновенную нежность, и король был готов на все. Но она не отдавала королю одного - своей девственности.
- Нельзя быть счастливым, женившись без любви, - говорила она королю.
- Но ведь я король Франции, моя дорогая Мари, и не волен выбирать себе невесту из тех, кого люблю. Моя свадьба будет символом мира между двумя странами - Францией и Испанией. Могу ли я отказаться? Я должен думать не только о себе, я должен думать о французском народе.
Что могла возразить на это Мария?
Мирные переговоры, которые венчал ненавистный Марии Манчини брак, близились к завершению. Для этого король должен был поехать в Байонну. Мария в слезах вбежала к нему в кабинет:
- Вы не поедете туда, нет, не поедете! Если, конечно, любите меня! Я люблю вас, люблю, люблю!
И она разрыдалась у него в объятиях. Король побледнел.
- Я тоже люблю вас, вы знаете это, - прошептал Людовик.
- Тогда вы не должны покидать меня, никогда, - продолжая сотрясаться в рыданиях, говорила Мария, - обещайте мне это!
Король прижал к себе девушку еще сильнее.
- Успокойтесь, Мари, я обещаю вам это.
Обещал это король Марии Манчини совершенно искренне, а вовсе не для того, чтобы успокоить ее и сделать то, что должен. Он очень любил Марию, и этот ее эмоциональный всплеск не оттолкнул его от девушки, а напротив - еще более приблизил его к ней.
Король отпустил слегка успокоившуюся Марию и направился к кардиналу Мазарини.
- Ваше высокопреосвященство, я решил отблагодарить вас за вашу безупречную службу. Я решил жениться на вашей племяннице Марии Манчини, сказал он восторженным тоном.
В эту минуту Людовик очень нравился себе. Он сделал решительный шаг и в то же время преподнес его остроумно и тонко.
Но Мазарини был другого мнения. Слова короля ему не понравились. Более того - они его выбили из колеи. А как же все его политические расчеты, которые вот-вот должны были претвориться в жизнь? Правда, он породнится с королевской семьей, но... Нет, это слишком неразумно. Его племянница Мария Манчини сделала больше, чем он от нее хотел. Разве мог он рассчитывать на такое? Если бы знал, то по-другому развернул бы цепь политических интриг.
Королю он ничего не ответил, сказав его величеству, что тот в данный момент находится под впечатлениям эмоций, и предложил отложить этот разговор. А сам поспешил к королеве.
Скрывая свое волнение, он изложил Анне Австрийской только что состоявшийся с королем разговор.
- Не думаю, господин кардинал, - промолвила она сухо, - что король способен на такую низость.
Слово "низость" из уст королевы очень задело Мазарини, но, будучи великим дипломатом, он не собирался этого показывать.
- Если король вздумает сделать это, против вас восстанет вся Франция, я сама встану во главе возмущенных подданных, - холодно сказала Анна.
Мазарини ошибся и понимал это. Не нужно было говорить об этом королеве. Этот брак все равно не мог состояться ни при каких условиях. Мазарини погубила слабая надежда на то, что он может стать членом королевской семьи, хотя он прекрасно понимал, что на это королева не пойдет. И кардиналы бывают подвержены соблазнам.
Разгневанная королева позвала сына к себе. Он напомнила ему, кем он является в этой стране, и сказала, что не имеет права жениться на том, на ком ему хочется в данный момент. Не без злого умысла она напомнила королю о его любовницах, на которых он жениться никогда не собирался.
Король был взбешен. Конфликт с матерью еще более ожесточил его. Если ему перечили, Людовик только больше укреплялся в своем мнении. Ведь он был король!
- Я никогда не откажусь от своей любви, - стараясь держаться хладнокровно, сказал он матери. - А что до вашей испанской инфанты, можете передать ей, чтобы искала себе другого мужа.
