Лин Хэйр-Серджент - Хитклиф
— Кто это был? — шёпотом спросил я у Бланш, счищая воск с её сюртука.
— Не Мэри, — ответила она и только помотала головой, когда я попытался расспросить подробнее. Провожаемая укоризненными взглядами Ли, она выбежала из комнаты.
В продолжение всей этой сцены Эдгар Линтон без движения лежал на софе. Теперь он сел и обхватил голову руками.
— Этого в постель, — сказал Ингрэм. Мы подхватили Линтона под руки и кое-как втащили по лестнице.
— Я его уложу, — сказал я Ингрэму у дверей Линтоновой спальни.
Ингрэм удивлённо покачал головой.
— Добрая у вас душа, Хитклиф. Простить такое оскорбление! При мне людей убивали за меньшее. Впрочем, он действительно был очень пьян. Доброй ночи.
В третий раз за вечер мы с Линтоном остались наедине. Он лежал на кровати и смотрел на меня остекленевшими глазами, в обоих его зрачках отражалось пламя моей свечи. Я присел на краешек кровати.
— Эдгар, вы в сознании? Вы понимаете меня?
— Да. — Он говорил как во сне.
— Мы ведь старые друзья?
— Мы никогда не были друзьями.
— Нас связывают узы — крепкие и давние.
Он попытался прикрыть глаза ладонью.
— Уйдите.
Я поднёс пламя ближе к его лицу.
— Вы пьяны и ничего не помните. Это простительно.
— Нет никаких уз. Вы для меня — ничто.
Я сжал его обмякшую руку.
— Я для вас — всё.
— Нет.
— Да. — Я ущипнул влажную ладонь, чтобы привлечь его внимание. — И потому, что мы так много друг для друга значим, завтра я буду беречь вас как зеницу ока.
— Беречь меня?
— Вас. Мы поедем кататься, возможно — вдвоём, вдали от дома случаются неприятные происшествия. Есть много боковых аллеек и заброшенных троп, на которых можно свалиться с лошади и разбить голову о камень, и никто ничего не узнает.
Эдгар немного пришёл в чувство.
— Ох, но я предпочитаю ездить в экипаже, — запинаясь, пробормотал он.
— Полагаю, ваш дядя рассудит иначе. Вы же хотите ему угодить? Вас интересует его имение, не так ли? Дэнт-хауз будет отличным дополнением к Мызе Скворцов.
— Вы не имеете права…
— Абсолютно никаких прав. Я знаю. Не имею права любить Кэти. Не имею права вести себя как джентльмен. Не имею права вести себя как джентльмен. Не имею права замечать ничего к вам относящегося. Я верно изложил вашу позицию? Отвечайте же!
Я снова ущипнул его безжизненную руку.
— Нет! Да! Оставьте меня в покое!
— Именно этого я делать не намерен. Я не оставлю вас в покое — особенно завтра.
— Завтра?
— Не тревожьтесь о завтрашнем дне. Что бы ни случилось, я буду рядом, буду следить за каждым вашим движением, чтобы вам не расшибиться насмерть.
— Насмерть!.. Но…
— Кэти бы не хотела, чтобы вы расшиблись насмерть, а мы оба — рабы её желаний, не так ли?
Лицо Линтона стало совсем серым, на лбу снова выступил пот. Я потрепал его по щеке и поднялся.
— Доброй ночи, — сказал я. — Пусть ваши сновидения будут столь же приятны, как и будущее, которое я вам уготовил.
И я вышел.
11
— Не трогай шнур!
Полутьма, окутавшая спальню мистера Эра, сгущалась вокруг кровати с бархатным пологом, откуда и прозвучал голос. Джон вызвал меня сюда спозаранку, а когда я спросил зачем, только головой тряхнул и, как всегда, проговорил:
— Затевает что-то.
Лицо хозяина неясным пятном белело на подушке. В комнате было темно; лишь сквозь щёлочку между тяжёлыми гардинами, которые я хотел было отдёрнуть, пробивался солнечный свет.
Я опустил руку.
— Что стряслось? Вы больны? — спросил я. Прежде меня никогда не вызывали в спальню мистера Эра.
— Нет, — ответил он. — В общем-то…
Он умолк. Я снова протянулся к гардинам и дёрнул шнур что есть сил. Слепящие лучи солнца, пронзив комнату, ворвались под мягкий полог кровати.
— Будь ты неладен! — взревел её обитатель, закрыв глаза ладонями. — Строптивец неблагодарный!
— Вы больны! — воскликнул я.
В резком утреннем свете стало видно, как осунулось лицо мистера Эра, как растрёпаны волосы. Я приблизился на пару шагов; скомканная под правой рукой простыня — в крови.
— Что с вами? — Положив руку на его плечо, я нагнулся поближе. Мистер Эр раздражённо оттолкнул меня.
— Что со мной? Со мной? Спроси лучше, что с тобой! Пьёшь, гуляешь всю ночь, дуешься в карты, — вот воспитал лоботряса на свою голову!
— У вас кровь, — не обращая внимания на его ворчание, сказал я. — Что случилось? Где рана?
В ответ он выпростал из-под простыни руку. Она оказалась туго замотана носовым платком; поморщившись, я развернул платок. Засохшая на ладони буроватая корка лопнула, из трещины сочилась кровь. Я осмотрел пораненную руку. Кожа была сухой и горячей.
— Порезана чем-то острым; основание большого пальца рассечено почти насквозь, будь удар чуть сильнее — остались бы без пальца. — Мне вспомнилась загадочная ночная гостья. — Кто на вас напал?
— Почему ты думаешь, что на меня напали?
— Кто-то же держал поранивший вас нож, и не думаю, что это были вы сами.
Глаза мистера Эра вспыхнули.
— Что ты видел?
— Женщину в белом, говоришь. Женщину в белом, а то как же! Призраки мерещатся с пьяных глаз.
— Призрак был вполне материальный — настолько материальный, что сбил мисс Ингрэм с ног.
И тут он улыбнулся.
— Так мисс Ингрэм досталось? Этой подробности я не слышал.
Я вдруг вышел из себя.
— Как угодно, но прошлой ночью здесь была живая женщина, которая ненавидит вас и стремится причинить вам вред, и уже причинила! Она напала на вас, она хотела вас изувечить, если не хуже!
— Попридержи язык! — вдруг приподнявшись с подушки, прикрикнул мистер Эр и тут же без сил рухнул на кровать. — Никто на меня не нападал, — почти прошептал он.
— На вас напали, сэр, но сейчас это неважно. Надо привести врача.
— Нет, нет! — Здоровой рукой он остановил меня. — Нет, моим врачом будешь ты.
Решив что он бредит, я снова поднялся, но он потянул меня обратно.
— Я серьёзно, Хитклиф. У меня есть причины — и весьма основательные — к тому, чтобы никто об этом и не узнал. Даже Джон — я не впущу его в комнату нынче утром. Нет, приходить ко мне будешь только ты — и, что бы ты ни увидел, никому не слова. Обещаешь?
— Давайте не будем больше тратить время на разговоры. Позвольте мне привести Картера.
— Сначала обещай.
— Ну хорошо, обещаю. Можно идти?
— Вот упёрся. Я же сказал, хирургом будешь ты. Ты помогал Дэниелу оперировать лошадей, так ведь?
— Да.
— И кое-чему научился?
