Пегги Филдинг - Обретенный рай
– Наверное, они мечтают пожениться. Как вы думаете?
– Я поговорю с Бонгом, Сара. Но, думаю, торопиться не надо.
– Я завтра буду помогать на строительстве школы. – Она помолчала. – Бонг не хочет, чтобы я там что-нибудь делала, но я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как другие строят для меня школу. Может быть, мне завтра и поговорить с ним?
– Может быть. Мы поговорим с ним вместе. У Сары вырвался вздох облегчения. Как хорошо, что она догадалась переменить тему.
– Я думаю, нам надо обсудить наше будущее, – прошептал Бонг на ухо Магдалине. – Все может получиться гораздо раньше, чем мы думаем.
– Они – хорошие люди, – пробормотала Магдалина. – Но не забывай, что они американцы. Американцы никогда ничего не понимают, пока не столкнутся с этим вплотную. – Она с гордостью потрогала золотой крестик. – Они утратили остроту восприятия.
– Но, согласись, в речи и поведении они значительно превосходят нас.
– Да. Правильное поведение и хорошие манеры иногда спасают их. – Магдалина приложила палец к губам, как бы призывая воздержаться от дальнейшего, обсуждения американцев.
Бонг кивнул и, когда никто не мог этого увидеть, погладил Магдалину по спине. Молодая женщина слегка откинулась назад, отдаваясь его молчаливым ласкам.
На следующее утро Сара пришла на строительство школы и сразу поняла, что Мархем велел Бонгу не мешать ей участвовать в работе. Она решила пренебречь тем обстоятельством, что приказ исходил от него. Самое главное – поскорее построить школу.
Она подала капитану доску, и он взял в руки пилу. Сара удивилась, как эти огромные ручищи могут работать с такой точностью и аккуратностью. Работа нравилась ей все больше и больше. Запах свежеструганного дерева, выкрики Бонга и его товарищей на их родном языке. И потом, ей было приятно находиться около Мархема. Она даже губу закусила, поймав себя на том, что любуется этим высоким мужчиной с широкой, белозубой улыбкой. Он, конечно, ужасный человек... Но его улыбка... Когда он улыбается... будто солнце всходит, наполняя все вокруг теплом и радостью!
Она опять украдкой взглянула на него. Честно говоря, он замечательно работал, как и его солдаты. Он больше ни разу не упомянул об их тайне. Может быть, если бы он забыл о ее дискредитирующем поведении, она тоже смогла бы когда-нибудь забыть об этом.
Они работали молча и слаженно. Сара приносила, держала и складывала доски. Мархем измерял их, распиливал и приколачивал. Около дюжины шоколадных ребятишек вертелись поблизости и с любопытством наблюдали за ними, подходя все ближе к странному сооружению. Запах нарубленного бамбука и влажной земли напоминал Саре благоухание сенного сарая в ее родной Айове. Воздух был наполнен сладким запахом неизвестных ей экзотических цветов, смешанным с вонью чеснока и тухлой рыбы. Но это был запах филиппинцев, и она училась терпеть его. Теперь всегда, почувствовав смешанный запах чеснока, рыбы и этих цветов, она будет мысленно возвращаться в это замечательное место.
Еще когда они ехали сюда, Мархем объяснил ей, что, по мнению филиппинцев, от американцев плохо пахнет. Скоро она заметила, что буйволы, которых использовали в хозяйстве, с отвращением фыркали, когда она проходила мимо. Ребятишки, окружавшие их, казалось, насквозь пропахли местными ароматами. Все местные жители носили украшения из цветов, и ей иногда казалось, что даже младенцы едят чеснок.
Когда Сара улыбнулась детям и приветливо сказала «мабухай», они захихикали, отбежали и спрятались за ближайшим цветущим деревом и густой зеленью карликовой пальмы. Она слышала, как они переговариваются высокими, тонкими голосами.
Вдруг Мархем запрокинул голову и что-то запел на тагалогском языке. Она услышала, как кто-то из детей засмеялся, и несколько смельчаков помладше подошли к недостроенному навесу, будто привлеченные песней.
– Что вы поете?
– Это детская песенка. Я слышал, как матери поют ее своим детям, но не знаю ее названия. – Он хмыкнул: – Наверное, ужасно, когда американский офицер издает такие звуки.
– Скажите им, чтобы они пришли сюда сегодня после обеда. Я приготовлю для них что-нибудь. – Ей понравилось, что угрюмый капитан так терпелив и весел с детьми. – Я попробую испечь печенье или что-то в этом роде.
Громкий голос Мархема заставил даже самых смелых удрать под защиту кустов, но дальше дети не ушли. Они стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели, как строится их первая школа.
Детям повезло. Они будут с ней целый день. Мархем оторвался от распиливания досок, удивляясь, что дождливый день сделался ясным и солнечным из-за сияния золотистых волос Сары. Черная мантилья висела на колышке, вбитом в дальнюю стену. Эта уродливая вещица была похожа на паутину. Веселый красный зонтик висел на соседнем колышке.
Вдруг он догадался. Траур. Так вот почему она все это время носит серое платье. Наверное, у нее не было черного. Конечно, помогая на стройке, она надевала белый фартук поверх серого платья, этот фартук, он был готов поспорить, принадлежал ее матери. Но то, что она постоянно носила серое платье, выдавало ее. Теперь он понял, почему она покрывала голову этой ужасной черной тряпкой. Только самые старые женщины в селении носили черные мантильи и в знак траура по кому-нибудь. Этот ублюдок Роберт.. Он бы лично вытащил его из гроба, если бы это могло воздействовать на нее.
– Обшивку стен мы закончим завтра, и надо подумать об обстановке.
Какое ему дело до того, что она изображает из себя вдову? Его дело – помочь построить школу, а лично перед ней у него нет никаких обязательств. Тоже мне, учительница. Сама еще ребенок. Покончив с этим, он вернется к своей работе. Мархем с удовлетворением подумал, что его миссия закончится сразу после окончания строительства, и пусть этот невинный младенец отвечает сам за себя.
– Еще пара недель, и школа будет готова к приему учеников, уважаемая учительница. – Он шутливо отсалютовал ей пилой.
– Мы начали со скамеек, потому что их быстрее делать. – Сара встала позади Мархема, любуясь семью гладкими деревянными скамейками, которые солдаты внесли в чистенький класс.
Она взглянула на высокий потолок. Оставалось только надеяться, что пальмовые листья будут пропускать воздух и задерживать дождь. Когда-нибудь они настелют настоящие полы, но пока сойдет и утрамбованная земля.
Магдалина вызвалась помогать утрамбовывать землю специальным валиком, сделанным Бонгом, и сейчас Сара видела, как она ходит, то появляясь, то исчезая в трех оконных проемах. Деревянные ставни на окнах в зависимости от капризов погоды можно было открывать и закрывать, как раковину моллюска.
– У меня есть школа, почти настоящая школа, – ликовала Сара и закружилась от радости, раздувая юбку, как маленькая девочка.
