Джейн Фэйзер - Коршун и горлица (Орел и голубка)
Абул не знал, как остановить ее. Он был поначалу так огорошен этой тирадой, что спешился и стал молча слушать ее. Постепенно в нем стал нарастать гнев, выразить который он никак не мог, так как сидел в этот момент на лошади и был сопровождаем целым полком солдат.
Сарита постыдно воспользовалась его невыигрышным положением и в своей речи подрывала теперь со слепым высокомерием невежества сами основы его существования. Подобное же заключение о слепых музыкантах она сделала недавно в банях.
Абул никогда раньше не сталкивался с такой дерзостью, и это возмутило его больше всего. Он считал ее тонкой и понимающей женщиной, но сейчас перед ним было существо, полное слепых предрассудков и предубеждений. И оно без всяких колебаний вторгалось в самые священные для него области, о которых не знала и ничего не могла знать. Абул был просто ошеломлен. Он понял, что совершил ужасную ошибку. Женщина, ставшая неотъемлемой частью его мыслей и мечтаний, была никем иным, как враждебной чужестранкой. Он хотел отвернуться от нее, выбросить ее из своих мыслей и из своей жизни, но не мог этого сделать. К своему несчастью, он все еще хотел ее даже теперь, когда она изрыгала потоки несправедливых слов и обвинений и насмехалась над всем, что было ему дорого. Даже теперь он хотел ее и сознание этого наполняло его отвращением к себе.
Он ничего не сказал ей, с трудом смотрел на нее, а уж говорить не мог и подавно. Он просто передал ее Юсуфу, приказав ему отвести ее в башню.
Сарита повернулась и пошла впереди Юсуфа.
Она шла с гордо поднятой головой, не глядя на солдат, будто они были для нее не более чем пылью.
Глядя на то, как она уходит, Абул почувствовал, как в нем поднимается ярость. Ему захотелось унизить Сариту, проучить ее и показать ей, что никто — ни один человек не может говорить с ним так и остаться безнаказанным. Он мог наложить на нее любое наказание, но знал, что не сделает этого.
Потому что если он отомстит ей, то тем самым подтвердит ее правоту.
Войдя в свои апартаменты, Абул был уверен только в одном — в том, что вряд ли скоро захочет видеть Сариту. Испытывая желание, он знал теперь, что оно пройдет, как только ему удастся овладеть ею. Но как он мог так ошибиться? Мули Абул Хассан не привык совершать такие ошибки и потому чувствовал себя сейчас в полном замешательстве.
Сарита опередила Юсуфа и захлопнула дверь перед самым его носом.
Конечно, это был ничего не значащий жест избалованного ребенка, тем не менее он принес ей некоторое удовольствие.
Она прислонилась к двери со скрещенными на груди руками. В уме ее пронеслись те несправедливые слова, которые она сказала Абулу. Перед ее мысленным взором встало его удивленное лицо с глазами, полными боли. Боли и злости, которых он не мог и не хотел выразить. И она никогда-никогда не сможет сказать ему, что не хотела причинить ему этого, и не выражала теми ужасными словами свои истинные мысли. Если бы у нее был выбор, она никогда бы не наговорила ему всех этих немыслимых вещей, но он не дал ей его.
Но мало-помалу Сарита успокоилась. В конце концов цели своей она достигла, и какой толк был сейчас задумываться о методах, которые она использовала? Она попыталась вернуть себе способность к ясному мышлению — оно было необходимо ей, если она хотела совершить удачный побег. Пока что она была одна. Кадиги и Зулемы не было видно, но они могли прийти в любую минуту, если только Абул не приказал снова запереть ее за ее дикую выходку. Но она не слышала, чтобы Юсуф поворачивал ключ и, действительно, когда Сарита попробовала открыть дверь, та бесшумно открылась.
Значит, внутри дворца она все еще могла пользоваться относительной свободой.
Ей необходимо было сделать веревку, но если она начнет делать ее сейчас, то рискует быть застигнутой Кадигой и Зулемой. Сарита решила, что начнет сооружение веревки после того, как избавится от них, а пока займется выбором необходимых ей для этого вещей.
Служанки обнаружили Сариту в необычно раздраженном и рассеянном настроении. Она сказала им, что не желает ужинать и хочет пойти спать пораньше. Кадига попыталась было предположить, что господин Абул может послать за ней и что ей следует к этому быть готовой, но Сарита сообщила ей, что калиф дал ей понять, что занят сегодня и поэтому не будет ее звать. Она подумала, что сказанное ею не так уж далеко от правды, отметив про себя, что это заявление тотчас удовлетворило их.
— А ты уверена, что не хочешь послушать музыку? — спросила Зулема. — Я могу играть на лире, если ты не в настроении, чтобы разговаривать или играть в шахматы.
— Нет, я не хочу ничего — только побыть одной, — ответила Сарита, надеясь на то, что они поразятся ее недружелюбности и уйдут.
И, действительно, женщины были явно озадачены таким обращением, и через несколько минут покинули ее.
Избавившись от них, Сарита встала и прислушалась. Вокруг было тихо. Она решила не зажигать лампы, поскольку темнота, с ее точки зрения, таила в себе меньшую угрозу обнаружения. За окном уже зажглись первые звезды, но темнота еще не сгустилась, а на горизонте показалась маленькая долька луны. «Света от нее будет немного, — подумала Сарита, — поэтому, когда она спустится в ущелье, обнаружить ее будет невозможно». Теперь она сосредоточилась на том, как она будет воплощать свой план. Сарита достала из замочной скважины ключ и заперла изнутри дверь. Таким образом она обезопасила себя от неожиданного визита.
Затем она побежала на галерею, где стала собирать необходимые для веревки предметы. Нельзя было придумать ничего лучше, чем использовать для этого простыни и покрывала с диванов. Шелк, необыкновенно прочный материал, имелся здесь в изобилии. Усевшись со скрещенными ногами на диван, Сарита начала делать из него веревку.
Этому она научилась еще в детстве, и знала такие приемы, которые позволяли придать материалу еще большую прочность. Вскоре работа была закончена, однако веревка получилась слишком короткой и на ней можно было спуститься только до середины вала. На диванах лежали еще шелковые накидки, а в простенках висела шелковая одежда.
Но наряды были богато расшиты драгоценностями и бережливость, свойственная Сарите с детства не позволила ей использовать этот материал для изготовления простой веревки. В какой-то миг до нее дошло, что драгоценности могли бы быть неплохой валютой в том мире, в который она собиралась вступить, однако она тут же отогнала эту мысль. О краже нельзя было и думать. Одно дело использовать эти материалы для того, чтобы выжить после побега. Наконец веревка была готова. Сарита села у балкона — теперь ей не оставалось делать ничего, кроме как ожидать полной темноты. Она знала, что ей следует вздремнуть, но была так возбуждена, что не смогла бы сейчас заснуть. Никакого особенного плана относительно того, что она будет делать после того, как окажется у реки, внизу, у нее не было. Она только решила, что будет идти к границе с Кастилией. Она прекрасно знала, что предостережения Абула вовсе не были такими уж необоснованными. Королевство Гранады было небезопасным местом для одинокой женщины ее расы.
