Барбара Картленд - Благоухающий Цветок

— Вставать? — удивленно спросила Азалия. — А который час?

— Пять часов, мисси.

— Почему я должна вставать так рано?

— Мисси уехать, — ответила китаянка. — Я собилать немного вещи для мисси.

Азалия попыталась сесть и застонала от боли в спине.

— Я ничего не понимаю, — помолчав, сказала она.

— Мисси лучше вставать, — посоветовала служанка, — миледи очень селдитая.

Азалия поняла, что китаянка больше ничего не может ей сказать.

В то же время она удивилась, что тетка поднимает ее так рано. Интересно, куда ее хотят послать?

Вероятно, ей предстоит вернуться в Англию, предположила девушка. В таком случае она непременно попытается отыскать там лорда Шелдона.

Азалия не сомневалась, что он не поверит письму и поймет, что она писала его не по своей воле.

Но девушка подумала и о том, что дядя постарается всячески очернить ее в глазах лорда и, возможно, не без успеха.

Тогда она сказала себе, что он любит ее так же сильно, как и она его, и поэтому не поверит ничему дурному.

Она не сомневалась в его любви.

С трудом, поскольку любое движение вызывало мучительную боль, Азалия оделась, обнаружив, что тугой корсет превратился в орудие пытки. Но она не рискнула навлекать на себя гнев тетки и надела его.

Рубцы, оставшиеся на талии от ударов дядиного хлыста, невыносимо горели под тугим поясом нижней юбки, к ним даже прикасаться было невозможно, но девушка терпела, пока китаянка застегивала пуговицы.

Она уложила волосы в тугой пучок и, поскольку догадывалась, что генеральша ждет этого, надела скромную шляпку, завязывающуюся под подбородком лентой.

Пока она одевалась, китаянка уложила в маленький чемодан немного нижнего белья, щетки и гребни, принадлежности для умывания, халат и шлепанцы.

— А платья? — спросила Азалия.

Служанка покачала головой:

— Миледи говолить, только эти вещи. И все.

Азалия была поражена.

Неужели тетя хочет посадить ее на корабль в единственном платье?

И если она не едет в Англию, куда еще ее могут отправить?

Пока Азалия надевала перчатки и брала сумочку, служанка вышла из комнаты и сразу же вернулась.

— Идти! Миледи ждать!

Недоумевая, что же происходит, Азалия пошла по коридору и увидела тетку возле ее спальни.

Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы понять, что генеральша страшно сердита.

— Куда мы едем, тетя Эмилия?

— Ты узнаешь об этом на месте, — сухо ответила леди Осмунд. — Я не желаю с тобой говорить, Азалия. Меня возмущает твое поведение, и раз уж я вынуждена сопровождать тебя, то предпочитаю делать это молча.

— Хорошо, тетя Эмилия, — сказала Азалия. — Однако…

Генеральша не дала ей договорить, она отвернулась и стала спускаться вниз по лестнице.

На улице их ждала закрытая карета.

Внезапно Азалии стало страшно. Происходило нечто такое, чего она не могла понять. Куда ее везут? И как ее сможет найти лорд Шелдон?

Ей вдруг захотелось броситься прочь, отказаться ехать, убежать к Чанам и попросить у них убежища.

Однако она понимала, что дядя имеет полное право вернуть ее назад и что он не задумываясь пойдет на что угодно.

Она не могла навлекать на господина Чана неприятности, к тому же ей было ясно, что туда ей просто не добраться, что слуги получат приказ перехватить ее по дороге и вернуть в Дом под флагом.

О таком унижении ей не хотелось и думать, не говоря уж о том, что из-за боли в спине она бы и не смогла далеко убежать.

Тетка подошла к карете.

Возле нее стояли слуги-китайцы. Тут Азалия увидела, что дверцу кареты держит А Ок.

Она сразу же поняла, что для нее это единственная возможность подать о себе весточку лорду Шелдону.

Но что она могла ему сказать? О чем сообщить?

Подойдя ближе, Азалия увидела на подножке кареты синее пятнышко.

Из-за раннего часа карету еще не успели помыть, как делали каждое утро, и перо лазоревой сороки, должно быть, упало, когда птица пролетала над домом.

Азалия наклонилась и подняла его.

Тетка уже сидела внутри, и Азалия, вложив перо в руку А Ока, судорожно пыталась вспомнить, как будет на кантонском диалекте слово «дворянин».

Так и не вспомнив, она шепнула:

— Отдай английскому мандарину.

Рука А Ока схватила перышко, и он молча кивнул.

Азалия произнесла эти слова чуть слышно, однако, когда она устраивалась в карете, леди Осмунд спросила:

— Что ты сказала этому слуге?

Дверца кареты захлопнулась, и они поехали вниз по дороге.

— Я… я сказала… до свидания, — нерешительно ответила Азалия.

— По-китайски? — спросила тетка. В руке она держала веер и ударила им Азалию по лицу. — Ты не имеешь права разговаривать со слугами ни на каком языке, кроме английского! — прошипела она. — Разве дядя недостаточно наказал тебя за то, что ты водишь дружбу с китайцами?

Азалия не ответила. Тетка ударила ее зонтиком по спине, и она едва не вскрикнула от резкой боли.

Леди Осмунд не произнесла больше ни слова.

Карета катилась под гору, и Азалия поняла, что они приближаются к морю, но только путь их лежит в другую сторону от Олд-Прайя.

Впереди виднелся причал для военных баркасов. Их и ожидал баркас. На сходнях стояли моряки в белой форме.

Леди Осмунд выбралась из кареты, Азалия прошла вслед за ней на палубу судна.

Девушке бросилось в глаза, и она не сомневалась, что сделано это специально, — на баркасе не было ни одного англичанина, только китайцы.

— Куда меня везут? Куда мы плывем? — с тревогой спросила она.

Трап убрали, машины заработали, и баркас поплыл по синим водам порта.

Азалия поняла, что они держат курс на запад, и, когда баркас миновал несколько островов, ей ужасно захотелось спросить, куда же ее везут, но она не решилась прервать ледяное молчание тетки.

Леди Осмунд смотрела вперед с каменным лицом, не обращая внимания на изумительную красоту морского пейзажа. Одна ее рука крепко сжимала изящную ручку зонтика.

Время от времени она обмахивалась веером, но большей частью сидела неподвижно и молчала. Уверенная, что тетка все равно ничего не ответит, Азалия ни о чем ее больше не спрашивала.

Впрочем, она вслушивалась в разговоры моряков, и ей удавалось понять некоторые слова.

Ей показалось, что один из них что-то сказал про «четыре часа».

Если им предстоит плыть четыре часа, куда же они прибудут?

Из дома они уехали в половине шестого, а значит, прикинула Азалия, на место они прибудут где-то в половине десятого.

И тут она услышала знакомое слово и сразу все поняла.

Макао!