Оливия Уэдсли - Заложница любви

– Благодарю вас, – сдержанно сказал Жюльен.

– Надеюсь, это не секрет?

– Что секрет?

Шарль криво усмехнулся.

– Я не хочу быть нескромным!

Он сел в автомобиль и включил зажигание.

– Там чинят дорогу, – предупредительно крикнул ему вдогонку Колен.

Шарль только засмеялся в ответ. Жюльен посмотрел ему вслед, потом, в свою очередь, повернул колесо машины.

Даже если Кэртон явится в замок, Сара его не примет. Жюльен был в этом уверен.

Перед ним, как живое, стояло ее залитое слезами лицо, и он еще чувствовал следы поцелуев, которые только что сорвал с ее пунцовых губок.

Он приехал вчера, как раз в это время… а сегодня…

Последние недели летели как стрела, и, хотя они часто говорили о разлуке, им все-таки казалось невозможным, чтобы она наступила. Но роковой час пробил как-то неожиданно, во всем ужасном значении утраты любовных радостей; и уже накануне, обнимаясь во мраке ночи и обливаясь слезами, они поняли глубину своего горя.

Жюльен вздохнул; сознание, что он уезжает, терзало его сердце.

– А где ваш портфель с бумагами? – недовольно спросил его Колен и расхохотался при виде той поспешности, с которой Жюльен повернул машину обратно; даже Гиз и тот криво усмехнулся.

– Я опять пройду парком! – крикнул им Жюльен, застопорив под тем самым вязом, где они ждали полчаса назад. Его шаги скоро замерли в отдалении.

– Перейдем в тень, – предложил Колен.

Гиз рассеянно повиновался. Он буквально валился с ног от усталости; последние недели были сплошным нервным напряжением, упорной борьбой против течения, а этот прощальный день казался ему ужасным кошмаром.

Она так-таки и не призналась ни в чем Жюльену и, конечно, не сделает этого теперь, в последнюю минуту.

Гиз нервно прогуливался взад-вперед около железной калитки. Дом был совсем близко; крытая терраса виднелась как на ладони, и на нее выходили открытые окна какой-то комнаты. Клумбы ярко окрашенных бегоний арками и полумесяцами пестрели среди подстриженного газона; тенистая площадка пряталась в тени гигантских каштанов.

Всюду царила мертвая тишина; никого не было видно; сад дремал под палящими лучами солнца.

Колен тоже расхаживал взад-вперед, заглядывая повсюду и разговаривая сам с собой, по своему обыкновению.

Гиза раздражало его любопытство: любопытные люди всегда казались ему существами низшего сорта.

Глава 17

Я всегда забываю закрывать окна, когда остаюсь один дома.

Мир страстей исполнен трагедий.

Шарля никто не встретил. Он оставил свой автомобиль в аллее, вошел в замок через зимний сад и остановился на пороге прохладной, пропитанной запахом духов гостиной.

Сара лежала на кушетке; она и не спала, и не рыдала вслух, как другие женщины, но слезы градом струились по ее лицу и падали на ее руки.

Шарль был потрясен красотой этого горя, беспомощностью и красотой самой Сары.

Но именно эта беспомощность возбудила его чувственную страсть, потому что женская слабость всегда действует на низменные инстинкты мужчины.

Он на цыпочках подкрался к кушетке и, прежде чем Сара успела опомниться, схватил ее в свои объятия, приник к ее лицу своим искаженным страстью лицом.

– Вы воображаете, что отделаетесь так дешево? – шептал он прерывающимся голосом. – Что можно брать, ничего не давая взамен? Я имел полное право рассказать обо всем Гизу, но я пожалел вас. А вы совсем не жалеете меня! Я так мало заслужил ваше доверие, что вы даже не сочли нужным сообщить мне о вашей помолвке! Как вы жестоко обманули меня! Боже мой!

Он трясся как в лихорадке, хватая ее за плечи и злобно усмехаясь. Сара побледнела от ненависти и отвращения, но она была бессильна вырваться из его стальных объятий.

– Сара, Сара, – шептал он, – я хочу вас, вы моя! Моя страсть делает вас моею! Вспомните наши ласки… в течение стольких месяцев вы позволяли мне надеяться, завлекали меня и вели свою хитрую игру… Я не хочу слышать о дружбе, спокойной, чистой дружбе… Дружба между нами после таких поцелуев! Дайте мне опять ваши губы, Сара, поцелуйте меня еще раз.

– Нет, – прошептала Сара, – лучше умереть!

– Вы думаете о его поцелуях! Что, если я расскажу ему о наших?

– Подлец!

– Подлец? Я не был им, пока вы любили меня. У вас плохая память, Сюзетт! Поцелуйте меня в последний раз в память нашей прошлой любви, и я уйду с вашей дороги.

– Я предпочитаю смерть вашим поцелуям, слышите! О, если бы я могла вырваться из ваших объятий…

– Умерьте ваш пыл, я и так слышу. Вы хотите, чтобы я вас возненавидел? Что ж, попробую! Может быть, в такой любви, как моя, всегда есть доля ненависти! Мужчине не пристало быть «мокрой тряпкой», как этого хочется подобным вам женщинам! Во всяком случае, я не таков! В моих жилах течет такая же горячая кровь, как и в жилах вашего жениха, и я хочу вас со всем жаром этой крови. Вас не пугает моя ненависть? Нет? Ну, так вам придется испытать на себе последствия вашего поведения, которое пробудило во мне эту ненависть, не загасив моей любви к вам, которое довело меня до безумия, так что я боюсь и одиночества, и своих мыслей и не смею взглянуть на небо! Вот вы увидите, сейчас увидите…

Он осторожно приподнял ее голову и прильнул поцелуем к ее губам.

В это мгновенье Жюльен показался в открытом окне. Ему сразу стало все ясно, и его сердце, только что трепетавшее от счастья, разом остановилось, потом заколотилось с удвоенной силой; голос пресекся в его груди, он не издал ни звука.

Он стоял и ждал конца поцелуя, невольно отмечая и узкие подошвы Шарля, стоявшего на коленях перед кушеткой, и резкий контраст между белокурыми волосами Сары и черной прилизанной шевелюрой своего соперника.

Он знал, что, как только поцелуй кончится, он попытается убить Кэртона, и с нетерпением ждал этой минуты.

Его пальцы сжимались точно вокруг чьей-то шеи. Из его уст вырвалось сдавленное восклицание, при звуке которого Шарль выпустил Сару из своих объятий; она ничего не слышала и продолжала лежать неподвижно, с закрытыми глазами. Шарль выпрямился, бледный как смерть, с угрожающим видом. При виде Жюльена он отрывисто засмеялся, и этот смех подействовал на Жюльена, как пощечина.

Последний, как безумный, набросился на Шарля.

Его движение заставило Сару открыть глаза.

Перед ней мелькнуло искаженное, неузнаваемое лицо Жюльена. Она бросилась вперед, чтобы разъединить борющихся, и отчаянно закричала, умоляя их остановиться.

До нее долетело их прерывистое, озверелое дыхание, затем послышался глухой, но отчетливый голос Шарля: