Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта
Джулитта опустила руку.
— Да, убежала бы, — согласилась она, не предпринимая, однако, попыток уйти. Ее глаза взволнованно сверкали в темноте, грудь бурно вздымалась и опускалась.
— Мы не говорили с тобой.:. Господи, мы не виделись с тобой с той майской ночи.
— У нас имелись на то свои причины.
— Согласен, причины имелись. И достаточно веские, — мрачно подтвердил Бенедикт. — И они атаковали меня со всех сторон, в конечном счете едва не доведя до безумия. Ты оставила след в моей душе. Когда я думаю о тебе, то теряю голову.
Джулитта вздрогнула.
— Ты всегда умел говорить красиво.
— Это не просто слова. В ту ночь нас свела не похоть… И ты знаешь это не хуже меня.
Она робко шагнула ему навстречу, но, быстро опомнившись, остановилась, прежде чем он успел прикоснуться к ней, и хрипло спросила:
— Зачем ты искал меня?
Он распростер руки.
— Чтобы увидеть… и поговорить, как мы говорили раньше.
— Поговорить? — Джулитта вцепилась в это слово как в спасательный якорь посреди штормового моря. Затем она села на скамью и укрыла колени платком — символом уважаемого положения замужней женщины. — Хорошо, тогда садись и говори.
Бенедикт не сразу решился выполнить ее просьбу, но потом все же опустился рядом.
— С чего же нам начать разговор? — спросил он, словно обращаясь к самому себе. — Ты счастлива с Моджером?
Джулитта смотрела на залитый лунным светом сад, обдумывая ответ. Плечо Бенедикта почти касалось ее плеча. Она ощущала близость его тела, слышала его дыхание и чувствовала тончайший и соблазнительный запах опасности.
— Я была счастливее раньше, до замужества, — начала она издалека. — Хотя мою тогдашнюю жизнь слишком часто омрачали горе и скорбь. Сейчас у меня есть крыша над головой, и я полновластная хозяйка дома. Моджер сдержал слово. — Нервно теребя, край платья, она бросила на Бенедикта беглый взгляд из-под опущенных ресниц. — Надеюсь, ваш брак с Жизелью тоже не оказался несчастным. Ты получил не совсем то, что хотел, но ведь этого достаточно, чтобы не умереть от голода, верно?
Бенедикт усмехнулся.
— Да, верно. Я не умираю от голода, — повторил он, помрачнев. — Господи, Джулитта, в тебе столько же всего от Рольфа, сколько в Жизели от Арлетт. Я бессилен что-либо изменить.
Джулитта отвернулась и сжала в кулаке платок.
— Ты знаешь, зачем мы ездили в Руан?
— Да, Арлетт сказала мне.
— Если бы самые жаркие молитвы могли помочь, мы с Жизелью уже имели бы с полдюжины отпрысков. Говорят, что святая Петронелла щедра на чудеса, но разве можно посеять семя, если дверь в сад всегда заперта на засов?
— Ты хочешь сказать, что Жизель не способна иметь детей?
— Нет. Просто она не хочет заводить их, — сухо ответил он. — Ей так удобнее жить. Всему, что Жизель знает и умеет, ее научила мать, и поэтому она до сих пор беспрекословно следует ее советам. Раз мама так сказала, значит, это правда… Впрочем, зачем я тебе объясняю? Ты жила с ней в одной комнате и знаешь все без меня.
— Они обе никогда не принимали меня в свою компанию и говорили только друг с другом. — Джулитта усмехнулась. — Мои «банные», как они выражались, взгляды и привычки шли вразрез с их моральными принципами. Признаюсь, что частенько выкидывала что-нибудь из ряда вон выходящее только для того, чтобы повергнуть их в ужас. После очередной такой проделки меня ненадолго оставляли в покое. Арлетт не раз пыталась набросить на меня уздечку, но я всегда успевала спастись бегством и укрыться под твоей или отцовской защитой.
— Да, помню, — тихо проронил Бенедикт, теребя пальцами ее рыжий локон. — А затем бедному Рольфу приходилось восстанавливать мир. — Он широко улыбнулся.
— Зато «бедному Рольфу» не приходилось жить рядом с ними, — возмутилась Джулитта. — Он предпочитал не задерживаться на женской половине. Ты следуешь его примеру?
— Верно, — охотно признался Бенедикт. — И в Бризе, и в Улвертоне. Между прочим, многие мужчины не любят часами торчать в комнатах жен.
— Значит, Моджер является исключением.
— Я на его месте поступал бы так же. Чувствуя, что разговор принимает опасный поворот, Джулитта решила, что пора ретироваться.
— Но ты не на его месте, — отрезала она и попыталась подняться, но пальцы Бенедикта, державшие прядь ее волос, сжались. — Отпусти меня.
— Не могу, — прошептал он. — Да простит меня Бог, но не могу. — В следующее мгновение его губы прильнули к ее губам.
По телу Джулитты пробежала волна дрожи. Застигнутая врасплох, она не смела пошевелиться и казалась сама себе бабочкой, порхающей у пламени свечи. А пламя разгоралось все ярче, сначала опалив лишь ее крылья, а затем поглотив все тело. Ее губы отвечали на страстные поцелуи, руки обвили шею мужчины, пальцы погрузились в его волосы. Когда рука Бенедикта несмело дотронулась до ее груди, Джулитта тихо застонала и прильнула к нему. Она сознавала, что совершает ошибку, но знала, что уже не сможет ничего изменить.
— Да простит меня Бог!
Ее горячий язык отвечал на движения его языка, а затем перехватил инициативу. Дрожащими руками Бенедикт нащупал брошь, застегивающую лиф ее платья. Рука Джулитты сползла к его поясу и продолжала медленно спускаться все ниже и ниже. Бенедикт со стоном прижал ее к себе еще крепче… Дрожа и извиваясь всем телом, Джулитта высвободила из брюк его упругую плоть. Она сгорала от желания, и каждое движение лишь усиливало его.
— О, Господи, Джулитта! — возбужденно воскликнул он, содрогаясь в агонии боли и удовольствия. — Джулитта, пожалуйста! — Он посадил ее к себе на колени и обхватил за ягодицы.
Голова Джулитты сладострастно запрокинулась, шея выгнулась, рыжие волосы рассыпались на коленях Бенедикта.
За изгородью сада послышались взволнованные крики стражников. Со стуком открылся замок, заскрипели тяжелые ворота. Во дворе замелькали огни факелов, высветив отряд всадников.
Стук копыт и звон доспехов заставили Джулитту очнуться и прийти в себя. Предчувствуя беду, она настороженно прислушалась. Все еще сжимавший в объятиях ее трепещущее тело, Бенедикт замер, с трудом переводя дыхание.
— Кого принесло в столь поздний час? — пробормотал он. — Уверен, что это не твой отец. Он не брал с собой много людей.
Между тем суматоха во дворе не утихала. Послышался грохот колес въезжающей повозки.
Джулитта соскочила с коленей Бенедикта и быстро оправила платье.
— Кто бы это ни был, мы должны позаботиться о госте и устроить его на ночь. — Она завязала на голове платок.
Прикусив губу, Бенедикт наблюдал за ее торопливыми движениями.
