Кортни Милан - Доказательство любви
– Так вы говорили с Уайтом?
Он сделал еще глоток.
– Да. Я говорил с Уайтом. Мы имели достаточно продолжительную беседу. – Он снова окинул Дженни взглядом.
– И вам это понравилось?
– Мне… гм. – Он заглянул в чашку и помешал ложкой жидкость. – Думаю, да. Возможно. Да. – Чудо повторилось, и другая улыбка появилась у него на губах.
– Три, – произнесла довольная Дженни.
– Три? – Он так резко поставил чашку, что часть чая выплеснулась на стол. – Три чего?
– Три очка.
Он изумленно покачал головой:
– Очки? Что за очки?
– Каждый раз, когда вы улыбаетесь, я получаю очко, – объяснила она. – Я решила, что смогу присудить себе пять, если заставлю вас рассмеяться.
Лорд Блейкли сделал такое выражение лица, словно собирался сказать нечто презрительное и грубое. Он выглядел оскорбленным. Однако маркиз прикусил губу и сделал паузу, будто считая про себя. То, что в конце концов вырвалось из его уст, было:
– А как я могу получить очки?
Дженни едва смогла удержать удивленный возглас. Он вовсе не пытался осадить или унизить ее презрительным замечанием. Может, это чай произвел столь кардинальные изменения в его сознании. Ей следовало бы сделать заметку об этом сорте: дешевый черный чай (китайский), помогает приручать надменных лордов. Однако это его временное помутнение вовсе не означало дополнительных преимуществ в ее глазах. Она поджала губы и склонила голову набок.
– А вы не можете их получить.
– Почему?
– Вам нравятся цифры. Мне нужны очки. Много очков. Это всего лишь защита, понимаете?
Он окинул ее пристальным взглядом.
– Если вы собираете очки, я должен получить что-то взамен. Иначе обмен будет неадекватным.
Дженни пожала плечами:
– Даже не знаю. Я не люблю цифры, так что вам не удастся получить очки.
Он задумчиво постучал пальцами по столу. Жидкость в его чашке заколыхалась.
– Звучит абсурдно с точки зрения формальной логики, но Уайт предупреждал меня об этом. – Он вздохнул. – А что вы любите?
– Я думала, вас это не волнует. – Горькие слова сорвались с ее языка, прежде чем она смогла вернуть их обратно.
– Ах, – голос лорда Блейкли снова облекся в сталь, словно холодный нож, приставленный к горлу Дженни. – Мадам Эсмеральда – Мэг – как бы вас там ни звали… – Он запнулся и вытянул руки перед собой на столе. – Я должен признаться вам, – произнес он холодным, металлическим голосом. – Меня это уже не удивляет, но каждый раз, когда меня действительно что-то заботит, получается так, что я говорю грубость в ответ. Так, будто хочу разрушить любую эмоциональную связь с близкими мне людьми.
Этот его ровный, безжизненный голос потряс ее. Дженни уже столько раз слышала его. Она начинала учиться не доверять ему. Его глаза сверкнули, и он уткнулся взглядом в стену позади нее. Да он совсем не бесстрастный человек, внезапно осознала Дженни. Просто ему очень, очень неудобно показывать свои эмоции.
– Меня – волнует, – сказал он ровным, спокойным голосом. – И я стараюсь перестать реагировать таким образом. Я сказал, что мне жаль. Это действительно так.
У Дженни дрогнуло сердце. Даже больше чем дрогнуло. Оно затрепетало, ласково и нежно. Она не имела ни малейшего представления, как воспринимать эту сторону лорда Блейкли. Он просил прощения тем же презрительным голосом, которым устроил ей унизительную экзекуцию прошлым вечером. Дженни начинала понимать, что этот голос так же присущ ему, как и его несомненный интеллект.
– А теперь, – продолжил он деловым тоном, – об этом вашем подсчете очков. Что вам нравится?
Если бы она была леди, она бы призналась ему, что фиалки – ее любимые цветы. Если бы она была куртизанкой, то повинилась бы в своей страсти к изумрудам. Но она была Дженни Кибл, и не нуждалась в подарках от этого мужчины.
Дженни ехидно сдвинула брови, словно задумавшись.
– Знаете ли, – произнесла она нежным голосом, – я поняла, что просто без ума от…
Он наклонился поближе, чтобы не упустить ее ответа.
– Слонов, – окончила свою маленькую речь Дженни. Лорд Блейкли вскинул подбородок.
– Вы пытаетесь заставить меня рассмеяться, – обвинительно заключил он. – Это не работает. Простое обращение к животному миру не стоит пяти очков.
Он оставался таким же надменным, как всегда. Однако что-то теплое появилось в его лице. Что-то, чего не было до этого вечера. И Дженни улыбнулась. Она вовсе не хотела помочь себе этой улыбкой, да она и не смогла бы, даже если бы захотела. Как только она это сделала, он улыбнулся ей в ответ, его лицо просияло. Их глаза встретились. Никто из них не в силах был отвести взгляда.
Внезапно он поставил кружку чая на стол и быстро вскочил.
– Проклятье! – вскричал он.
– Что случилось? – спросила она, и лишь потом вспомнила, что он должен был встретиться с Недом, и сейчас ему, несомненно, предстояло откланяться.
– Боюсь, что мне снова предстоит просить у вас прощения.
Дженни расправила юбки и отвернулась.
– Понимаю. Вы должны идти к…
Гарет шагнул ей навстречу.
– Это, – резко произнес он, – совсем не то, что я должен сделать.
Он был настолько близко, что она чувствовала запах его мыла и вполне земной мужской аромат одеколона.
– Знаешь, – прошептал он, – когда ты улыбаешься, вокруг тебя словно распространяется яркий свет. Я не знаю, как реагировать на него. Я не уверен, следует ли мне скрыться от него, подобно таракану, или лететь поближе, как мотыльку. Я уже пытался прятаться, это не работает. Мне кажется, следует повторить эксперимент. Ты не против, если я модифицирую некоторые условия?
Дженни понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что он имеет в виду предложение поцелуя. К тому времени он коснулся ее щеки рукой. Два теплых пальца нежно очертили линию ее подбородка.
– Скажешь мне остановиться, – произнес он, – и я остановлюсь. Скажешь мне уйти, и я уйду. Но я предпочел бы, чтобы ты не говорила последнее.
– Поцелуй меня, – попросила Дженни, не успев задуматься над своими словами.
Он нежно провел пальцем по ее губам, словно испрашивая ее молчаливого согласия. Гарет заключил ее лицо в ладони. Его губы коснулись ее губ.
Его поцелуй вытеснил все мысли об очках и слонах, надменности и одиночестве из ее сознания. Весь мир отодвинулся на второй план, и не было никого – только они двое. Она слышала лишь звук их поцелуя, чувствовала лишь вкус его губ. Этот вкус – чая с мятой – обволакивал ее, уносил прочь. Его руки заскользили по простому муслину ее платья.
Она положила ладони ему на грудь, коснулась накрахмаленного льна его рубашки. Он сделал глубокий вдох, и его грудь напряглась под ее осторожными пальчиками. А потом он тоже принялся изучающе ее ощупывать, его руки обхватили ее плечи, медленно коснулись каждого позвонка ее спины. Пальцы скользили туда и обратно, наполняя жаром ее позвоночник. Потом опять плечи, шея. И его губы, всегда его губы, горячие, сошедшиеся с ее губами. Она простонала, и он испил звук ее желания.
