Кэндис Герн - Ярмарка невест
Это было слишком. Джеймс вынужден был сесть.
– Вы... вы хотите, чтобы я поехал верхом с вами?
– Если вам не сложно и если вы не слишком заняты.
Он был не слишком занят. Меньше чем через час он выезжал из двора вместе с Верити. Он чувствовал себя неловко. Джаго посадил Верити на Титанию, лоснящуюся маленькую гнедую кобылу. Верити хорошо держалась в седле, хотя и было заметно, что она давно не ездила верхом. Она долго смеялась, прежде чем справилась с кобылой. Было солнечно, но прохладно, дул пронизывающий ветер. Через некоторое время щеки Верити пылали от холода. Она выглядела красавицей, несмотря на слегка потрепанный костюм для верховой езды, который она надела.
По ее просьбе Джеймс показал ей все имение. Они проезжали мимо ферм, в основном дремлющих в это время года, и мимо гумна, откуда по ветру разносились сладкозвучные девичьи голоса. Девушки пели, готовя к севу пшеницу. Проезжая мимо пастбищ, Верити обратила внимание на небольшое стадо овец, животных было совсем мало, поскольку большинство из них встретили свою судьбу на бойне.
– Сейчас не лучшее время, чтобы оценить фермы по достоинству, – сказал Джеймс, когда они объезжали коптильню.
– Я выросла в деревне, – ответила Верити, – и мне деревенская жизнь доставляет удовольствие во все времена года. Это время умирания и ремонта не менее важно, чем весеннее возрождение.
Джеймс спросил Верити, где она выросла, и она с радостью стала рассказывать ему о Линкольншире и его цветущих долинах. Джеймс узнал, что Верити была единственной дочерью линкольнширского сквайра. Казалось странным, что он так мало знал о ней, тогда как ей, несомненно, рассказали о его жизни во всех самых неприглядных подробностях. Джеймсу хотелось больше узнать о замужестве Верити, о том, почему оно так постыдно закончилось, но он не осмеливался спросить, боясь разрушить очарование дружеских отношений, которые неожиданно возникли между ними в этот день.
Верити посмотрела вокруг и засмеялась, вспомнив, каким странным показался ей Корнуолл, когда она только приехала.
– Зато сейчас, – сказала она, охватывая взглядом фермы и вересковую пустошь за ними, – мне здесь нравится.
Джеймс осадил лошадь.
– Правда?
– О да. Вы можете сколько угодно пытаться отпугнуть меня своими пикси и привидениями, но я полюбила эти места и людей и их музыкальные голоса. Боже мой, как же трудно было в первое время понимать местный говор!
– А, но сейчас вам не трудно? – сказал Джеймс, точно копируя корнуэльский диалект.
Верити рассмеялась.
– Нисколько, – сказала она и поскакала вперед.
Когда Джеймс догнал ее, она придержала лошадь и повернулась к нему.
– А можем мы поехать в пустошь?
– Если хотите.
– Да, конечно.
Так они проехали мимо ферм с ухоженной землей, оставив позади деревушки с каменными домиками, и направились к заваленной валунами вересковой пустоши. Около Уил-Деворана они замедлили ход, потому что Верити засыпала Джеймса вопросами о руднике и его работе. Она, казалось, была зачарована грохотом и шипением большой паровой машины. Джеймс едва уговорил Верити не слезать с лошади и не ходить в аппаратную, куда ее влекла загадочная машина. Однако Верити заручилась обещанием Джеймса сделать это в другой раз.
Когда они подъехали к Хай-Тор, Верити притихла. Они спешились и молча присели на один из гранитных валунов.
– Это все ваше? – Верити обвела рукой большой круг над раскинувшейся внизу землей.
– Не все. Только то, мимо чего мы проезжали. Фермы. И рудник.
– И Сент-Перран.
– И Сент-Перран. Но за ним – видите? – Босрит. Это владение семьи Алана Полдреннана. А еще дальше – Тренлевен, имение Нанс.
– Но ваше имение гораздо больше других, правда?
– Нам повезло с Уил-Девораном и Уил-Джастисом. Пока они не выработались, доходы от рудника поддерживают поместье.
– И людей.
– Да.
– Вы добры к своим людям, милорд.
– Полагаю, они с вами не согласились бы.
– Не думаю. Они могут не любить вас, – Верити бросила на Джеймса взгляд, – но пожаловаться на ваше обращение с ними не могут. Ваш рудник приносит прибыль и, как мне сказали, дает работу мужчинам и женщинам Сент-Перрана и других деревень. Дома, которые у вас арендуют в Сент-Перране, вовремя ремонтируются. Церковь и молитвенный дом методистов содержатся в хорошем состоянии. Вашим людям есть за что вас благодарить. И у вас много обязанностей.
– Уже поздно, – сказал Джеймс, не желая продолжать беседу в этом направлении. – Нам пора возвращаться.
Он встал и привел лошадей. Верити стояла на валуне, и Джеймс подсадил ее в седло. Потом он сам вскочил на лошадь, и Верити на Титании поехала рядом с Джеймсом.
– Ваше прозвище вам не подходит, – сказала она.
– Что?
– Несмотря на то, что вы хотите заставить всех поверить в обратное, на самом деле вы добрый человек, милорд. Вовсе не бессердечный.
Вечером того же дня, когда Джеймс сидел на своем обычном месте в библиотеке, повернувшись спиной к огню, туда вошла Верити с дымящейся чашкой в руках. Это был настой корня валерианы, который она ему обещала. Наверное, помня о том, как они оказались наедине в библиотеке в прошлый раз, Верити поставила чашку рядом с подсвечником около кресла и быстро вышла.
Джеймс маленькими глотками пил горький отвар и думал о той, что его приготовила. Сегодня Верити по-своему дала ему понять, что не испытывает к нему ни страха, ни ненависти, которых он ожидал после прошлой ночи. Она считает его «добрым человеком», несмотря на все, что слышала о нем, даже несмотря на его поведение по отношению к ней.
Джеймс перестал пытаться понять причины, но у него создалось впечатление, что Верити хочет стать ему другом. В ее поведении не было ни робости, ни кокетства, она совсем не делала попыток обольстить его.
Господь свидетель, Джеймс все еще хотел ее, но он слишком восхищался этой женщиной, чтобы воспользоваться своим положением. Как ни странно, ее дружба приносила ему утешение.
Он допил настой и скривился от отвращения. Покачал головой и засмеялся. Может быть, дружелюбие Верити было хитростью, чтобы усыпить его бдительность, а потом отравить. Джеймс невольно передернулся: на языке остался отвратительный вкус.
Он опять взял книгу, которую читал, когда вошла Верити, но через несколько страниц слова начали расплываться. Он отложил книгу, устало поднялся наверх и, к крайнему изумлению Лобба, сразу лег спать.
Впервые за много лет Джеймс проспал всю ночь.
Все следующие дни заканчивались одинаково: Верити готовила свой настой и приносила его Джеймсу в библиотеку. На следующий день после их верховой прогулки, когда они снова встретились за завтраком, Верити спросила, помогло ли ее снадобье.
