Карен Рэнни - Осень в Шотландии
– Это честь для меня, – с серьезным видом отозвался он, но невольно подумал: не получится ли наоборот? Возможно, ему самому потребуется защита от Мейзи?
– Мэтью, вы никогда не смеетесь?
Он задумался.
– Вы говорите, что я слишком серьезен?
– Не совсем так. Не серьезен. Просто я думаю, что у вас, как и у шотландцев, в прошлом было много грустного.
Мэтью ни с кем не обсуждал свое прошлое, даже с Диксоном.
– А у вас, Мейзи? Разве у вас в прошлом нет ничего грустного?
– А, вы говорите о моей ноге? – Мэйзи улыбнулась. – Меня действительно много дразнили. К тому же нога болела, пока не появились эти новые туфли. Но мне кажется, я всегда была такой, как сейчас. Так что, думаю, это не имеет значения. Моя хромота существует, и все. Как роса на траве. Или даже как сам Балфурин.
– А что вы любите, Мейзи?
– Суп из курицы, – тут же ответила девушка, чем очень удивила Мэтью. Видимо, он ждал другого ответа. Что-нибудь о красоте лугов или аромате цветов.
– Суп из курицы? Я тоже его люблю. С лапшой?
– Нет, – ответила Мейзи. – С морковкой и большими кусками курицы. И с хрустящими рогаликами. Конечно, с маслом.
– Ну конечно, – с улыбкой согласился Мэтью.
– А еще люблю чистые простыни, которые пахнут солнцем. И котят, когда у них только что открылись глазки, а животики толстые, кругленькие. Иногда я беру одного в руки, а он впервые начинает мурлыкать, тогда кажется, что Бог послал мне подарок. А вы, Мэтью? Чему вы радуетесь?
– Тому, что я сейчас здесь, с вами, – честно признался он. – Радуюсь безопасности.
– Вы редко чувствуете себя в безопасности?
Лучше бы она не задавала этот вопрос. Она же не хочет действительно выслушать историю его жизни. А может, он просто не желает ее рассказывать…
– Хотел бы я увидеть этих ваших котят.
– Кошка в амбаре скоро окотится, – отозвалась Мейзи. – Надеюсь, вы еще будете в Балфурине.
– Мой господин не спешит уезжать.
– Почему вы его так называете? Вы же не принадлежите ему.
Мэтью не стал рассказывать правду. Она родилась в Европе и не поймет, что с того мгновения, когда Диксон спас ему жизнь, Мэтью отдал ему свою душу. Теперь от Диксона зависело, чувствует Мэтью радость или печаль, проживет ли свою жизнь с честью.
Его жизнь ему не принадлежала, и впервые Мэтью пожалел об этом. Однако в последние несколько лет он начал понимать простую вещь: покорившись судьбе, он стал сильнее. А став сильнее, он готов принять все, что пошлет ему судьба.
– Это уважительное обращение, – сказал он, выбирая объяснение, понятное большинству европейцев. Мейзи кивнула, и Мэтью с благодарностью отметил, что тема исчерпана.
В тишине этой ночи на зеленом шотландском холме Мэтью ощутил первые признаки беспокойства. Будь у него обязательства лишь перед самим собой, повел бы сейчас себя иначе. Он обнял бы Мейзи и, может быть, поцеловал. Но его жизнь ему не принадлежала, а потому Мэтью предпочел смотреть на звезды над головой, а не на соблазн под боком.
Мэтью встал и протянул Мейзи обе руки. Девушка без колебаний вложила свои пальчики в его ладони и позволила помочь себе встать. На мгновение они оказались в опасной близости. Мэтью вдохнул ее аромат. От нее пахло травой, на которой они сидели, и смесью цветов.
– В моей стране я восстановил бы против себя всех твоих родственников тем, что провел столько времени наедине с тобой.
– В моей тоже, – сказала Мейзи. – У тебя много родственников?
– У меня никого нет, – ответил Мэтью. – Я редко рассказываю об этом. Но с другой стороны, почти никто и не спрашивает.
– Тогда давай поклянемся. Будем всегда честными, будем задавать друг другу вопросы, которые больше никто не смеет задать, и будем отвечать на них со всей искренностью.
Мэтью был вовсе не уверен, что это разумно. Мейзи была слишком невинной, слишком милой, чтобы он посмел к ней прикоснуться. Внезапно Мэтью ощутил, как распахнулось навстречу ей его сердце, и гнев, вспыхнувший в нем, поразил его.
* * *Диксон задул лампу и вышел из библиотеки. Коридор казался еще темнее, чем прежде. Непроглядная тьма окутывала лестницы. По их стенам на равных расстояниях были развешены портреты предков. Диксону казалось, что они улыбаются ему, кто – забавляясь, кто – сочувствуя.
Он почти добрался до верхней площадки, когда вдруг услыхал какие-то странные звуки – будто волокли что-то тяжелое. Мэтью непременно сказал бы, что это не нашедший упокоения дух одного из предков тащит свои грехи. Сам Диксон предпочитал в привидения не верить – ни в обремененные земными грехами, ни в чистые и непорочные.
Тем не менее шум не прекращался.
Отступив к стене, он сунул руку в карман халата, нащупал там молоток и стал ждать.
– Дьявол его побери!
Диксон узнал голос.
– Пусть не думает, что я собираюсь сидеть и смотреть, как он разводит шашни со служанками! Да где же он?
На лестнице для слуг упало что-то тяжелое, раздались приглушенные проклятия. Оставив в покое молоток, Диксон пошел по коридору, все его мысли устремлялись к приближающейся женщине.
Наконец в коридоре появилась Шарлотта, в своей светлой рубашке и халате действительно напоминавшая привидение. За собой она волокла тяжелый палаш.
При виде Диксона она издала слабый крик – скорее для приличия, чем от испуга. Одной рукой она вцепилась себе в горло, другой – продолжала держать сбоку свое оружие.
– Ты что, тащишь за собой палаш?
– Вот именно. – Шарлотта подтянула к себе его поближе, протащив конец по ковру. Если он окажется таким же острым, как все оружие в Балфурине, ковру придет конец. Однако Шарлотту это ничуть не заботило.
– Джордж, я этого не допущу! – воскликнула она так громко, что могла бы разбудить любой здешний призрак. Или любого из ныне здравствующих обитателей Балфурина. – Не допущу, чтобы ты сбивал с толку служанок. Мой муж не будет позорить меня таким образом, даже если мы не спим вместе! Я этого не допущу! Одного раза вполне достаточно.
– Надеюсь, ты не стала стучаться во все двери и искать меня? – спросил Диксон.
– Я решила, что в этом нет нужды. Ты развлекаешься довольно громко, я просто стояла и слушала.
Диксона разбирало веселье, в то же время он испытывал к Шарлотте сочувствие.
– Шарлотта, уверяю тебя, я не был в постели ни с одной из твоих служанок.
– Тогда почему ты бродишь по коридорам Балфурина в этот час?
– Не мог заснуть.
– Уверена, тебе не дает спать больная совесть.
– Несомненно. – Сама того не зная, Шарлотта была недалека от истины. – Ты собиралась прогнать меня с помощью этого палаша?
– Или отрубить им кое-какую часть твоего тела, – сердито сказала она, удерживая оружие возле бедра.
