Хизер Грэм - Непокорная и обольстительная
– Береги себя, любимая! – тихо сказал он и помахал ей рукой.
Криста отошла назад и невольно прикрыла рукой рот.
Через несколько минут отряд уже скакал к станции, а у ворот лагеря остались две неясные фигуры, слабо помахивающие вслед.
Все кончено. Это был прекрасный спектакль для ее брата. Да, но почему же она так охотно ответила на его поцелуй?
Черт бы ее побрал!
Отныне этот Страстный угар, который он испытал в последние минуты прощания, будет преследовать его до тех пор, пока он не увидит ее снова на дикой земле Запада.
Глава 9
Осень 1865 года
Я нахожусь в пути (если, конечно, это слово применимо к нашему путешествию на старом пароходе) уже десять дней и вот решила по совету Селии Престон вести дневник. Насколько мне известно, этим делом занимаются почти все благовоспитанные жены кавалеристов, которые хотят оставить после себя заметки для будущих покорителей этих диких пространств. Вести дневник, как неоднократно убеждала меня Селия, весьма полезное занятие и к тому же достаточно распространенное в наш просвещенный век. Кроме того, это помогает удержать в памяти наиболее интересные события, которых, судя по всему, будет у меня очень много. Именно поэтому я и решила приложить к этому свою руку. Тем более что подобные упражнения развивают память и очищают мысли. С этой целью я намерена вернуться на десять дней назад, когда попрощалась со своим мужем у ворот военного лагеря в Ричмонде.
Начну с того, что я долго собирала вещи и самым тщательным образом готовилась к предстоящему отъезду. Конечно, я понимала, что не смогу взять с собой все, что может потребоваться для так называемой семейной жизни, но Джесс предупредил, что без некоторых вещей обойтись там просто невозможно. Прежде всего он посоветовал мне захватить с собой столовое серебро, металлическую посуду и несколько скатертей. При этом он пояснил, что Джереми может вести себя как угодно, но хорошей хозяйке обязательно нужно быть готовой к приему гостей. Кто знает, кому вздумается посетить наше скромное жилище? Словом, когда настал день отъезда, я оказалась в окружении огромного количества сундуков и чемоданов, что меня страшно беспокоило. Правда, Дэниел всячески старался доказать, что Джереми знает о моем прибытии и обеспечит надежную доставку всех этих вещей на каретах «скорой помощи». Да, именно так он и сказал! Дескать, все офицерские жены всегда так добираются до места службы своих мужей. Никогда не думала, что медицинские кареты, предназначенные для перевозки раненых и больных, могут выполнять роль самых обыкновенных транспортных средств. Как бы то ни было, я старательно готовилась к отъезду, и даже сама мысль о том, что скоро увижу живописные места, казалась мне весьма заманчивой и в высшей степени интригующей. Но иногда меня начинают одолевать дурные предчувствия, а неизбежность встречи с дикими индейцами просто приводит меня в состояние панического ужаса. Правда, подобные мысли я могу доверить сейчас только своему дневнику. И все же жребий брошен, а все мосты за мной сожжены.
Когда я стояла в прихожей перед парадным входом в Камерон-холл, мне пришла в голову мысль о том, что же находится перед моими глазами. Двери дома были широко распахнуты, хотя на улице уже было довольно прохладно. Вокруг меня поминутно сновали люди с вещами, а я никак не могла насладиться прекрасным чистым воздухом родной Виргинии и долго стояла на том самом месте, где жили и ходили мои предки в течение двух с лишним веков. Я смотрела на потемневшие от времени портреты, на величественные образы тех людей, которые начинали строить наш прекрасный дом и доживали в нем свои последние дни. Смотрела на святые для меня лица отца и матери и постоянно думала о своих братьях. Именно тогда меня осенило, что причиной раскола нашей семьи стал не тот факт, что Джесс воевал на стороне северян, а нечто другое. Видимо, мы просто повзрослели и стали более независимыми.
Потом я быстро отвернулась, так как просто не могла больше смотреть на свой родной дом. Я очень любила Камерон-холл, и вот теперь он полностью и безраздельно принадлежит Джессу и Кирнан, а я должна оставить его и смириться с этой невыносимой для меня утратой.
И все же вовсе не отчий дом окончательно разбил мое сердце. Мне было жаль расставаться с детьми. Джон Дэниел стал уже достаточно взрослым и, как мне показалось, прекрасно понимал, что происходит вокруг него. До сих пор помню огромные слезинки на его пухлых щеках. Все остальные тоже тихонько плакали. Увидев слезы на глазах Келли и Кирнан, я не выдержала и крепко обняла своих невесток. Никто из мужчин, включая Джесса, Дэниела или Джереми, не в состоянии понять, как близки мы стали за последнее время. Их сблизила война, а нас – невероятные тяготы военного времени и стремление пережить все мыслимые и немыслимые трудности.
Но больше всего меня огорчала предстоящая разлука с Дэниелем, так как Джесс какое-то время будет сопровождать меня в пути. Незадолго до этого я поклялась, что не буду плакать, но когда наступил час прощания с Дэниелем, я не смогла удержаться. Слезы застилали мне глаза, а в голове мелькала только одна мысль: суждено ли нам встретиться когда-нибудь? «Моя маленькая сестренка, – сказал он, смущенно улыбаясь, – ты много лет была верной хранительницей домашнего очага и делала это ради нас всех. Клянусь перед Господом Богом, что мы всегда, будем поддерживать его в порядке, чтобы он согревал тебе душу и напоминал о нас!»
А потом он так крепко обнял меня, что даже косточки затрещали. Мне даже показалось, что я прикипела к нему навеки. Но Джесс оторвал меня от него и увел в сторону, опасаясь, что я залью горькими слезами всю прихожую. Теперь я хорошо знаю, что если мое сердце выдержало такой удар, то вынесет и все, что пошлет мне судьба в далеких краях. Я смогу одолеть все трудности, только бы Господь дал мне достаточно сил, чтобы справиться с Джереми!
Криста недовольно поморщилась и быстро зачеркнула последнее предложение. Лучше о нем не писать. Она и так его скоро увидит. Эта мысль вызвала у нее невольный спазм в животе, а на душе стало почему-то неспокойно.
Если она, не дай Бог, окажется в руках индейцев и этот дневник попадется на глаза мужу, будет ужасно, когда он прочтет, что она втайне боится его. А ведь на самом деле у нее нет перед ним никакого страха. Да и вообще она не может с определенностью сказать, какие именно чувства испытывает по отношению к мужу. Иногда она просыпается ночью и с ужасом понимает, что рядом пусто и она совершенно одна. Конечно, ей приходится порой утешать себя мыслью о том, что скоро она в полной мере насладится его присутствием, но это слабо успокаивало ее. Но при этом она всегда упрямо подавляла в себе подобные мысли, гнала их прочь, стараясь забыть обо всем, что, так или иначе, напоминало ей о Джереми.
