Клаудиа Дэйн - Брачное ложе
Он любил Бертраду.
Чем больше она понимала, тем больнее становилось. Изабель чувствовала, что ее заманили в ловушку, унизили, втоптали в грязь. Ее предали. Она была просто последней дурой.
Он никогда не любил ее. Он никогда не хотел ее. Да, он поцеловал ее, но сделал это из жалости к глупой и наивной, по уши влюбленной в него девочке. Только сейчас она поняла это, сейчас, после того как захотела узнать правду о том времени, когда он старательно избегал ее. При встрече он стыдливо опускал глаза, в ответ на вопросы невнятно мямлил что-то, каждый раз, как она приходила к нему, он старался отделаться от ее общества как можно скорее. Но тогда она не задумывалась о причинах его поступков. Для нее существовал только Ричард. А для Ричарда существовала только Бертрада.
Даже после того, как он открыто во всем признался, она не могла представить их вместе, но в самых дальних уголках ее сознания уже копошились темные призрачные образы, и Изабель была не в силах избавиться от них. Невозможно поверить, что такой гордый человек, как Ричард, которого она считала образцом порядочности и достоинства, предал Хенли, соблазнив его жену. Неудивительно, что он сбежал в монастырь. Несмотря на всю глубину своего грехопадения, Ричард был человеком чести, Изабель была в этом уверена, хотя очевидным было противоположное. Не может же она настолько плохо его знать? Разве он не ставил долг и честь превыше всего?
Что это? Она хочет его оправдать? Почему так поспешно и крепко цепляется за свои ложные воспоминания, в то время как обманщик Ричард предстал перед ней в истинном свете. Он согрешил с Бертрадой. Он сам признался в этом.
Он совершил ужасный поступок. Его отец отдал Ричарда в замок лорда Хенли, и Ричард стал его частью. Он связал свою честь с честью Молтона и честью Хенли. Его грех обесчестил их обоих. Он облил грязью брачное ложе своего лорда.
Он облил грязью ее собственную постель.
Этого Ричарда она совсем не знала. Этот Ричард не был мужчиной, которого она хотела. Услышит ли Господь ее молитву на этот раз?
Солнце позолотило верхушки деревьев, возвещая о наступлении дня. Весенняя листва, вымытая вчерашним дождем, дышала свежестью, казалось, что ее зеленый цвет стал более насыщенным, более ярким, чем был вчера. Как все изменилось за один-единственный день.
Она отвернулась от окна и прошла через комнату по ледяному каменному полу. Холод маленькими иголочками впивался ей в ноги, но она не замечала этого. Замерзшие ноги были настолько незначительной проблемой, что Изабель попросту не обращала на них никакого внимания. Открыв сундук, она вытащила первое попавшееся блио. Это было старое платье ее матери, которое перешили на Изабель несколько лет назад. Взглянув на мягкий красный цвет шерстяной ткани, она улыбнулась: воспоминания о матери, одетой в это платье, согрели ей душу. Ребенком она часто прибегала к матери, ища утешения на ее мягкой теплой груди, и мама всегда крепко обнимала ее, защищая от боли и разочарования, которые причиняли ей ее детские беды.
Это платье очень подходит для такого дня, потому что сегодня она перестала быть ребенком. Та наивная девочка, которой она была, осталась лежать на окровавленных простынях посреди огромной кровати.
Маленькая девочка Изабель умерла одновременно с жившим в ней чувством любви, нет, просто с безумным увлечением к Ричарду. Той Изабель – глупой и полной надежд – больше не существовало. Новый день встречала женщина, которая не будет жить в сладком мире обмана, грез и фантазий. Женщина, которая не любит Ричарда.
Глава 18
Он слышал, как она плачет. Прошлой ночью свидетелем этих мучительных, разрывающих сердце рыданий и просьб стал каждый, кто имел уши. И он был в их числе.
Он не смел вмешиваться в их дела, супружеская жизнь – вещь сугубо личная, она не терпит никакого вмешательства. Но он молился, чтобы Бог смилостивился и Ричард был нежен с Изабель.
Он не был уверен, что Господь внял его мольбам.
Когда Изабель покинет свои покои, он будет наготове и утешит ее, если потребуется.
Когда Изабель наконец вышла, Лангфрид понял по ее взгляду: что-то не так. Но он не знал, что именно.
– Доброе утро, отец, – спокойно сказала она.
– Доброе утро, Изабель, – тихо ответил отец Лангфрид.
Изабель не остановилась, чтобы поведать ему о своей первой брачной ночи. Изабель не кинулась в его объятия, рыдая от отчаяния. С улыбкой на устах Изабель не объявила всему миру, что Ричард наконец стал ее истинным мужем. Отец Лангфрид ожидал услышать любой из этих ответов, он был готов ко всему, но не к такому ее поведению. Изабель не сказала ничего. Она молча прошла мимо него и стала спускаться по лестнице с гордо поднятой головой. Лангфрид не знал, как заговорить с такой Изабель.
– Когда ты не пришла на утреню, я… – начал он.
– Нет, – перебила она. Ее темные волосы развевались у нее за спиной, поднимаясь и опускаясь в такт ее шагам. – Я была очень утомлена. Но не бойтесь, я прочла утренние молитвы у себя в покоях. А Ричард пусть молится в часовне.
Слишком резкие слова для женщины, которая лишь несколько часов назад лишилась девственности.
– Я не мог не слышать, как ты плачешь, Изабель, – мягко сказал он, беря ее ладонь в свою в попытке заставить ее идти хоть немного медленнее. Они почти дошли до холла, а он не будет говорить с ней об этом при посторонних. – Я здесь. Все, что тебе нужно, это выплакать мне свое горе.
Изабель повернулась к нему лицом, и он отпрянул от неожиданности. Никогда еще не видел он такого выражения лица у женщины. Но, с другой стороны, он ведь никогда не был женат. Может, так ведут себя все новобрачные?
– У меня нет горя, которое я могла бы выплакать, – произнесла она спокойно и холодно. Ее глаза, обрамленные густыми черными ресницами, казались двумя маленькими льдинками. – Если вы хотите утешить кого-то, поищите Ричарда. Ему это нужно больше, чем мне.
– Но, Изабель…
– Прошу меня простить, святой отец, но у меня есть дела. Сегодня у меня много важной работы, – сказала она и быстрыми уверенными шагами продолжила свой путь по узким каменным ступенькам.
Важной работы? Из уст Изабель эти слова звучали дико. Изабель всегда думала только о Ричарде. Что случилось вчера ночью в их брачной постели? Изабель предложила ему пойти к Ричарду, так он и сделает. Возможно, лорд Дорни с благодарностью примет утешение, которое Лангфрид стремится ему дать.
Так должно быть.
Ричард был в холле, но, вопреки обыкновению, не стоял в своем излюбленном углу, изучая счета вместе с Джеромом. Нет, Ричард собирался выйти во двор, его взгляд был столь же мрачным, как и его волосы, освещенные нежными лучами утреннего солнца.
