Цыганская свадьба - Картленд Барбара

Но он заставил себя промолчать.

Когда церемония бракосочетания закончилась, он осторожно отвел фату с лица Савийи и нежно поцеловал ее в губы.

Ее ответный поцелуй сказал ему, что она тронута не меньше него.

Казалось, Преподобный облекся новым достоинством и властью: таким они его прежде не видели. Своей духовной властью он нарек их мужем и женой в подлинном смысле этого слова.

— Я люблю тебя! — шепнул маркиз Савийе, ведя ее под руку по коридору, который вел от церкви в ту часть дома, с которой она была более хорошо знакома.

— Я — твоя жена! — откликнулась она. — И теперь мне хочется, чтобы все знали, что я принадлежу тебе и кто я такая!

— Послезавтра о нашей свадьбе будет напечатано в газете, — с улыбкой сказал маркиз. — И тогда ни у кого не останется сомнений в том, на ком я все-таки женился.

— Ты знаешь, что я думаю не о себе, — прошептала она, — а о тебе.

— Да, я это знаю, — отозвался он. — Но я рад, дорогая, не столько за себя, сколько за тебя. Теперь у тебя есть история, есть корни. Теперь у тебя есть не только семья, во и клан!

— Ты хочешь меня напугать! — с напускной обидой проговорила она, но глаза у нее радостно сияли.

— Я просто напоминаю тебе, что у тебя теперь появилось множество очень серьезных обязанностей. Больше тебе не бродить беззаботно по всему свету.

— Если ты будешь так меня пугать, я убегу от тебя! — пригрозила она, но маркиз знал, что это только шутка.

И в то же время ему почему-то захотелось ответить на ее поддразнивание совершенно серьезно.

— Ты никогда меня не оставишь, потому что я не смогу без тебя жить! — тихо проговорил он. — Ты будешь со мной всегда, Савийя. Мы уже один раз чуть не потеряли друг друга и поэтому я больше не буду спускать с тебя глаз.

Она негромко рассмеялась этим словам, но в то же время понимала, что это правда.

Она не только чуть не лишилась его из-за смертоносных планов его кузена, но и, считая, что действует в его же интересах, попыталась убежать от него вместе со своим табором, разорвав узы, которые связали их каким-то непонятным волшебством.

После свадебного обряда все уселись обедать, но этот свадебный обед разительно отличался от того пира, в котором они принимали участие накануне.

На столе сменялись перемены блюд, которые на серебряных блюдах с фамильным гербом Рэкстонов выносили к столу лакеи в пудреных париках. Все пили шампанское, но на этот раз его наливали в хрустальные бокалы, а не в невероятные золотые кубки, которые ходили среди мужчин, усевшихся вокруг костра в цыганском таборе на лесной вырубке.

Граф Гленкерн рассказывал эпизоды из истории клана Маккернов: об их войнах и вражде, которые составляли столь значительную часть истории Шотландии.

Сэр Элджернон повествовал о странных знаках, которыми были отмечены многие аристократические фамилии, и снова и снова повторял, до чего ему приятно, что именно его знания помогли встретиться Савийе и ее отцу. А все остальные гости были настолько счастливы, что даже напыщенность и самодовольство сэра Элджернона не портили им настроения.

У них была масса тем для разговоров, во время которых было сказано много интересных и забавных вещей. Но маркизу не только хотелось остаться с Савийей вдвоем: он помнил, что утром следующего дня должно было начаться их свадебное путешествие, целью которого была Испания!

— Странно, что я решил провести наш медовый месяц именно в Испании, — сказал он графу.

— Вы обязательно должны навестить родню Кончиты! — сразу же воскликнул тот. — Я отправлю с вами рекомендательные письма. Если вы раньше не были в Испании, то вы сможете убедиться в том, насколько прекрасны там женщины!

— Для того, чтобы это понять, мне достаточно посмотреть на мою жену, — ответил ему маркиз.

Поздно вечером, собираясь постучать в дверь, соединявшую его спальню со спальней новой маркизы Рэкстон, маркиз сказал себе, что день выдался просто отличный.

Не дожидаясь ответа, он сразу же открыл дверь и вошел к Савийе.

В спальне было бы совсем темно, если бы в камине не плясали языки огня.

Маркиз сразу же подумал, насколько естественным было ожидать, что Савийя захочет, чтобы у нее в комнате горел огонь. Пламя составляло неотъемлемую часть жизни цыган — оно было для них почти священным символом.

Несмотря на то, что днем было довольно жарко, к вечеру поднялся холодный ветер, так что тепло камина было как нельзя кстати.

Маркиз огляделся, и в темноте колонны большой кровати с балдахином напомнили ему стволы деревьев, которые окружали их прошлой ночью.

Савийя устроилась перед огнем на шкуре белого медведя.

Маркиз заметил, что она сняла подушки с нескольких кресел и разложила их вокруг себя.

Она сидела совершенно прямо, и ее длинные волосы спускались по спине и груди ниже пояса.

Темнота опять была напоена ароматом цветов, только на этот раз они стояли в вазах. А еще он почувствовал благоухание волос Савийи — тот необычный, завораживающий аромат, который он ощутил впервые в тот момент, когда нес девушку на руках, после того, как сбил ее фаэтоном.

Он остановился и, не выдавая своего присутствия, залюбовался женой.

Спустя несколько секунд она повернула к нему голову, и на губах ее он увидел такую улыбку, а в глазах — такой блеск, что у него вдруг защемило сердце.

— Ты так прекрасна, сокровище мое!

В его низком голосе звучала нежность, от которой она вся затрепетала.

— Мне… хочется быть для тебя прекрасной.

— И могу ли я считать тебя иной!

Глядя в ее освещенное огнем камина лицо, он снова подумал о том, что никакая другая женщина не могла бы казаться такой манящей и таинственной и в то же время такой невероятно желанной.

В дымоходе вдруг загудел ветер, и ветка плюща, оплетшего стену дома, стукнула им в окно.

— Сегодня дует холодный ветер, — рассеянно проговорил маркиз, словно его мысли на самом деле были заняты чем-то другим. — Я рад, что мы будем спать в постели.

— Ты в этом уверен? — спросила Савийя.

Теперь он увидел на ее губах озорную и таинственную улыбку и был снова очарован ею, как во время их первого разговора.

Он наклонился к ней, намереваясь помочь ей встать, но в это мгновение она обхватила его руками за шею и притянула к себе на ковер.

— Савийя! — хрипловато вскрикнул он.

А потом он почувствовал, как ее губы приближаются к его лицу, и, прижимаясь к ним своими губами, почувствовал, что сердце его забилось сильнее.

Ему хотелось сказать ей: «Я люблю тебя!»

Но он уже был захвачен в плен невероятным волшебством — такими мощными чарами, которые вскоре унесли их обоих в мир блаженства и восторга, для описания которого в человеческом языке не существовало нужных слов.