Людмила Сурская - Проклятая война
— Я поняла- врач?
— Актриса Седова.
"Ну, — думаю, — однако!" По мне прошёл неприятный холодок. Оказывается, Рутковский запретил её пускать. И она, отчаявшись, хочет видеть и побеседовать со мной. "Неужели ж будет жаловаться на него?" Седова-это особый вопрос. Жена, а потом и вдова героя. Любимица Сталина. Вождь часто баловал её приглашениями в Кремль. Её фотографии печатались во всех газетах и журналах. Она снималась в фильмах. Со всех сторон- цветок огонёк. С актрисами такого плана опыта общения у меня пока никакого. Я их вообще никогда не видела живьём. Но надо рисковать. Отказываться нельзя. Будет только хуже. Она выиграет от того, что я струшу. Собравшись с духом, спустилась. Седову сразу узнала. Разве можно было такую даму с кем-то перепутать. Сумочка, на её согнутом локте, всё время подпрыгивала. Эффектная женщина, хорошо одетая, по последней моде, нервно мерила шажками вестибюль. Мой взгляд приковали туфли на высоких каблуках: очень красивые. Вспомнив, о своём наряде- всё с чужого плеча, поношенное, я покраснела. Но что уж теперь, какая есть… Представившись, посмотрела вопросительно на неё.
— Я жена Рутковского. Юлия Петровна. Чем могу быть полезной?
— Вы меня знаете? — нервно перекрутила ручку сумочки она.
— Безусловно.
— Отойдём в сторонку… Вон вытаращились, не люблю любопытных, — цепко ухватив потянула она меня за рукав.
— Хорошо, — испытав изрядное удивление, всё же дала согласия я.
Отошли в уголок. Вскинув на меня наполненные смесью насмешки, обиды и злости глаза, она вызывающе заявила:
— Мне плохо, не с кем поговорить… Что вы скажите на то…, на то, что мне безумно нравится ваш муж. Я влюбилась в него вот так, — провела она резко краем ладони по своему горлу.
"Это не кино, но похоже. Вот так ситуация. В данном случае, как говорил чеховский фельдшер, медицина бессильна. Его руки у меня ещё никто не просил". Прикрыв ресницами изумлённые глаза, я взяла себя в руки.
— Вполне допускаю, — пожала я, как можно равнодушнее плечами. — Не вы единственная. Женщины все при первом же знакомстве, как правило, от него в восторге. Влюбляются горемычные. Плачут. С признаниями донимают. Письмами забрасывают. Я их понимаю. Обаяние у него такое и внешность соответственная. Каждая рыцаря хочет. Я привыкла. Теперь, когда плацдарм поклонниц расширится на всю страну, мне надо голову на плечах не терять. Тем более, к прежним достоинствам добавится ещё один пункт перетягивающий чашу — ореол героя. Куда же деваться, придётся смириться.
Она слушала, слушала, но похоже не верила.
— Извините. Но у меня другое… Вы понимаете, о чём я?! — с интересом перебарывающем злость, заглянула она мне в лицо. — Я его безумно люблю. Я горю им…
Со спокойным, даже скучающим видом, я искусно справляясь с дрожью, говорила:
— Выбросьте это из головы. Вы всё время в кино, в сказке и… здесь сочинили себе сказку. Всё понятно — герой, романтика, но в жизни всё приземлённее. Любовь — это то, что навсегда и каждый день, а не то что делает безумным или вспыхнув гаснет.
— А что делать мне? — капризно топнув ногой, посмотрела она на меня.
Мне было понятно, что завела даму именно отставка. Ей, звезде, дали от ворот поворот. Ай, да выдержка у Костика! Такая звезда раскатала на него губу, а он устоял.
— Сейчас подумаем, — спокойно реагировала я на её истерику. — Безумие надо пережить без потери головы иначе страсть сжигает. После неё остаётся пепелище. Вам потеря себя и собственные угли зачем. Попробуем подробно разобрать. Мне, кажется, вас подвела романтическая натура. У него сейчас ореол героя, воина, полководца. Вот ваша лирическая душа и зацепилась, а в реальности он такой же мужик, как и все. Со всеми вытекающими отсюда забубонами. Уверяю вас, у него недостатков больше чем у любого другого.
— Вы думаете?
Она сверлила меня прищуренными глазами, постоянно болтая перед моим носом сумочкой. Получается нашла своим рукам место, а я вот свои руки не знала куда приткнуть. Наконец, я нашла им место- сцепив в кулак и приткнув под грудью. Пусть видит, они у меня не дрожат, я её не боюсь.
— Я знаю. Мы прожили вместе много лет. Он прекрасный отец, муж и, вообще, глубоко семейный человек.
Она эффектно рассмеялась. Я подумала: "Во всём потрясающая женщина".
— Такого не может быть… Вы мне симпатичны, к тому же, на наивную дурочку совершенно не похожи и поэтому я говорю вам: такое не возможно, вы ошибаетесь…. у него на фронте роман…
"Укусила, яд выпустила и ждёт: умру или выживу. И, кажется, сюжет "про наивную дурочку" можно считать комплиментом", — ёкнуло во мне. Выпрямляю спину. Грудь вперёд. Нос вверх. Глубокий вдох. Всё, я готова, говорю:
— Ерунда… Война… Нужна разрядка. Он мужчина, всё может быть. Уверяю вас, это ничего не значит. — Говорила нарочито медленно, а в душе всё клокотало. Я тоже актриса. Любая женщина сыграет, если очень надо.
Она машет холёной ручкой. И опять под моим носом. Перчатку держит во второй. Это лучше, чем получить ещё и ей. Ах, как откинута головка, выставлена ножка. В каком потрясающем полёте ходит ручка. Всё отрепетировано и срежиссировано. Она божественно говорит:
— Бог с вами. Вы меня развеселили… Но почему же он меня не пускает к себе? Боится влюбиться?
Потрясающая игра. Мне хочется поаплодировать. Но я позволяю себе лишь улыбнуться, чуть-чуть, уголками губ.
— Не тешьте себя иллюзиями. Боится точно, только не влюбиться, а ярких, уверенных в себе женщин. По натуре он очень застенчивый мужик. Если уж совсем по секрету, то трусишка и сторонится женщин страсть как. Он теряется перед ними. Особенно такими, эффектными, далёкими и не понятными, как вы. Но в этом нет ничего удивительного, ведь психологи давно установили, что одним из наиболее тщательно скрываемых мужских страхов является страх перед женщиной. Поиграть в двух сценках в "мужское божество" его хватит, а на большее можно не рассчитывать. Поймите, Костя до мозга костей семьянин. Дочь обожает. Мне за наши совместные годы ни разу ещё не приходилось его ни в чём упрекать. Не тратьте силы и время, вам не пробить его защиту. Боюсь- трюк даже с моей помощью не возможен.
Я надеялась — дама подустав от лекции потеряет ко мне интерес. Ничего подобного, она, помахав холёной ручкой на этот раз у своего виска, вероятно подгоняя слова, продолжала упираться:
— Но он такой… эффектный мужчина, неужели не грешил!?
Мне упереться тоже не слабо.
— Поверьте, не было.
Она изобразила кокетливую улыбку и опять к моему горлу с вопросом:
— Но из-за такого Марса всегда найдутся женщины сходящие с ума.
