Мэри Спенсер - Обет любви
– Д-должно быть, это было ужасно, – сочувственно пробормотала Марго, кутаясь в плащ.
– Да, – мрачно кивнул в ответ Жофре.
Он крепче обхватил ее за талию и неосознанным движением притянул девушку к себе, словно желая согреть, хоть и понимал, что вряд ли это удастся. Для сентября все-таки было слишком холодно, к тому же все эти дни дул пронизывающий ветер. А угрюмое серое небо нависло над головами, грозя в любую минуту разразиться промозглым дождем.
– Конечно, это было ужасно, что и говорить. Мне было лет восемь, и я тогда даже как следует не понял, что произошло. А по тому, как вели себя родители и старшие братья, вдруг решил, что кому-то пришло в голову забрать у нас Эрика, вот я и вцепился в него мертвой хваткой и принялся кричать как резаный. Боже правый! Что за день! В жизни никогда так не радовался, когда убедился, что Эрик остается с нами! Можно только представить, что тогда пришлось пережить Эрику. После этого дня он как-то сразу изменился. Стал подчеркнуто послушен, никогда и слова поперек не осмеливался сказать, особенно отцу с матерью, а кроме того, вбил в себе в голову, что должен сделать все, чтобы от него в Белхэйвене была польза. Словно доказывал всем, и себе в том числе, что не даром ест свой хлеб. И ни на минуту не забывал о том, что между нами есть разница. Прошли годы, прежде чем он снова стал самим собой. – Жофре снова вздохнул. – А кроме того, есть еще клятва в вечной верности до гроба, которую он дал отцу, когда узнал о своем незаконном происхождении.
– Клятва? – повторила Марго. – Ч-что еще за клятва?
– Когда отец с матерью вынуждены были признать, что он приемный, а не родной их сын, Эрик настоял на том, чтобы принести отцу клятву в вечной верности. Конечно, родители поначалу и слышать об этом не хотели, но Эрик уперся и настоял на своем. Уверял, что останется только после того, как ему разрешат принести злополучную клятву… чтобы всей своей жизнью заплатить за то, что для него сделали.
– Но это же г-глупо!
– Конечно, – охотно согласился Жофре. – Отец тоже так думал, но Эрик стоял на своем, и отцу наконец пришлось сдаться, просто для того, чтобы в семье воцарился мир. Думаю, только поэтому он и согласился… чтобы прекратить наконец этот поток слез. Впрочем, мне всегда казалось, что ему и в голову не приходило воспринимать ее сколько-нибудь серьезно, но вот Эрик с тех пор вел себя так, будто клятва связала его до самой смерти. Говорю вам, миледи, мой брат давным-давно свыкся с мыслью, что должен прожить свою жизнь в Белхэйвене, посвятив всего себя родителям и забыв о себе. Когда мы сражались при Шрусбери, Эрик заслужил великую славу. Сам король отличил его и предложил ему место при дворе. Нет, вы только представьте – Эрик отказал его величеству, объяснив, что не может покинуть отца, потому что, видите ли, поклялся ему в вечной верности. Вместо этого он попросил, чтобы ко двору поехал наш старший брат Джеймс, который согласился на это, только убедившись, что всем нам не под силу переубедить этого упрямца.
– О Г-господи! – пробормотала Марго.
Жофре вдруг рассмеялся:
– Отец бушевал всю ночь, можете мне поверить! В жизни не помню, чтобы он так разъярился, но ничто не могло заставить Эрика передумать.
– Д-да уж, упрямства ему н-не занимать, – кивнула Марго. – Н-неужели именно поэтому он и отказывается ж-жениться на мне? Из-за этой клятвы?
– Ну, не только из-за этого… еще и потому, что он решил никогда не жениться. Да мало ли почему, миледи! Все утро я пытался выбить эту дурь у него из головы, когда у нас зашел разговор… сказал, что собственными руками разделаюсь с любым, в том числе и с ним, если он осмелится даже намекнуть, что он хуже нас только потому, что его нашли в лесу. Представьте, я чувствовал себя так, словно мне снова восемь лет и я боюсь, что кто-то похитит у нас Эрика. У моего старшего брата благороднейшая душа на всем белом свете, и я нежно люблю его, но при всем этом он упрям и своеволен, как никто другой! Он вбил себе в голову, что недостоин вас, Марго ле Брюн, только потому, что происхождение его неизвестно, а душа и тело благодаря клятве уже ему не принадлежат. Ведь вы прекрасны, точно ангел, знатны, а кроме того, тот счастливчик, который завоюет ваше сердце, получит не только красавицу жену, но еще и блестящий титул, земли, огромное богатство. Вот Эрик и считает, что он недостоин такого счастья. Вбил себе в голову, что вы еще встретите другого человека… лучше… не бастарда, а законного сына, наследника.
– Такого, как Д-джеймс?
– Такого, как Джеймс.
Они помолчали. Марго не сводила испытующего взгляда с широких плеч Эрика, который покачивался в седле впереди, а подковы боевых коней мерно цокали, взбивая придорожную пыль. Сегодня они уже не мчались бешеным галопом, как вчера, хотя Эрик и уверял, что им придется поторапливаться.
– Эрик бросил мне вызов, – немного погодя пробормотала она.
– Да, – с улыбкой в голосе хмыкнул Жофре, – настоящий вызов, миледи! Так ведь и награда того стоит!
Девушка неохотно кивнула.
– Я твердо н-намерена стать его женой, милорд. Клянусь, он скоро убедится, что я могу быть так же упряма, как и он.
– Вам придется постараться. Мой братец – достойный соперник. Мне еще не приходилось видеть, чтобы он проиграл.
– Ну, должно же когда-нибудь это случиться! А уж если я чему и научилась за последние десять лет, так это терпению. Клянусь, я никогда не выйду ни за кого другого!
– Уверен, вы будете прекрасной парой, хоть он и божится, что ничто в мире не заставит его жениться на вас. Конечно, стыд и позор предавать собственного брата, но уж, видно, так тому и быть. Держу пари, эту битву вы выиграете, миледи, – я ставлю на вас!
Марго весело рассмеялась, но смех ее замер на губах, оборвавшись в ту же секунду. До нее долетел испуганный, сдавленный крик, который вырвался у Минны.
Эрик резко натянул поводья, заставив отряд остановиться, круто развернул своего огромного жеребца и, встретившись взглядом с Жофре, который торопился к нему, крикнул:
– Прикрой ей глаза! Немедленно, черт возьми!
– Боже милосердный! – вырвался у Жофре хриплый вопль, и в следующую минуту Марго почувствовала, как его огромная ладонь закрыла ей глаза. Но было уже слишком поздно. Она успела заметить то, что он пытался скрыть от нее: раскачивающееся под деревом человеческое тело.
Человек, которого звали Эмоном, еще пару часов назад жил, двигался и дышал. А сейчас его все еще теплое тело тихо покачивалось на ветру… взад-вперед, взад-вперед, словно чудовищный маятник… как раз над самой дорогой, преграждая им путь.
Глава 13
– Жофре, – невнятно промычала Марго, отчаянно вертя головой и стараясь оторвать его загрубевшую ладонь от своего лица. Ей казалось, что еще минута, и он попросту раздавит ее. – Уверяю вас, с нервами у меня все в п-порядке. К-к т-тому же мне прекрасно известно, как выглядит м-мертвец, да еще на дороге. Ну, п-прошу вас!
