Клаудиа Дэйн - Сгорая от любви

Нет, ей надо как можно скорее бежать от надоевших ей полуголых людей! И решительным шагом Мелания вышла из дома. Никто не остановил римлянку. И она сразу же приободрилась. За воротами дома ей даже дышалось легче.

Она направилась в виноградник. Большие листья пожелтели и сморщились. Сезон заканчивался. В бочках оставалось лишь крепкое старое вино. Да и того было уже немного. Отец Мелании не был искусным виноделом; А опытный виноградарь давно, еще за два года до рождения Мелании, умер. Здесь было прохладно и очень тихо. Тишина буквально царила в каждом виноградном листочке. Вот если бы так было везде, прекратилась бы война и наступили мир и покой…

Вспомнив все, что случилось ночью, Мелания почувствовала, что лицо ее сделалось пунцово-красным.

Прошлая ночь… Конечно, Мелания не ожидала того, что произошло. Вулфред оказался таким пылким, горячим, страстным. Нет, ей вряд ли удастся когда-нибудь его понять!

Виноградник был окружен лесом. Лес разрастался, и с каждым годом полоса деревьев становилась все более плотной. Мелания вспомнила, как часто убегала сюда в детстве, чтобы поиграть с другими детьми. Однако теперь находиться здесь одной было довольно опасно: в лесу развелось много волков. Она знала это, но зеленый массив манил ее к себе своей тишиной, нарушаемой только шелестом деревьев, где она могла без помех слушать себя, свой внутренний голос, даже тогда, когда сердце кричало совсем другое. Слушать голос разума Меланию научил отец. Но не столь успешно, как ему бы хотелось. Еще в меньшей степени ему удалось научить дочь контролировать свой язык. Он уверял Меланию, что ее слишком эмоциональная натура противоречит римскому характеру, а потому она должна быть более сдержанной и скупой на слова.

Мелания старалась быть холодной и расчетливой. Если она следила за собой, то у нее получалось все, как хотел отец. В других же случаях – не всегда. А вот Вулфред не возражал против ее взрывного характера, даже, пожалуй, наоборот, предпочитал видеть Меланию взбудораженной. Правда, он был совершенно необразованным и безнадежно некультурным человеком…

…Порывы ветра усилились. Чувствовалось, что вот-вот начнется дождь.

Боже, пусть он прольется!

Деревья зашумели и жалобно застонали под напором ветра. Их пожелтевшие листья посыпались на землю. Мелания почувствовала, как на ее щеку упала первая капля дождя.

Уедет ли Вулфред, прежде чем погода окончательно испортится?

Если уедет, то по какой-то причине, ведь без причины он никогда и ничего не делает. Хотел ли Вулфред возненавидеть ее еще сильнее?

Невозможно!

Но ведь она стала меньше ненавидеть себя! Может, в этом и состояла его цель? Вряд ли…

Мелания почувствовала, что начинает дрожать от холода. Но продолжала идти дальше. Лес был уже совсем рядом. Она чуть замедлила шаги. С тех пор как люди ушли из леса, он в значительной степени одичал. Мелания остановилась, подумала минуту-другую и повернула назад к дому.

Небо быстро темнело. Черные тучи отбрасывали тени на лес, делая его еще более мрачным и диким. Рядом уже не было ничего видно, и если бы к ней приблизился волк, она не могла бы его разглядеть.

Мелания побежала, проклиная себя, что ушла так далеко от дома.

– Мелания! – вдруг услышала она голос, раздавшийся из темной лесной чащи.

О да! Она хорошо знала его голос.

– Маркус!..

Глава 20

Мелания хотела броситься к Маркусу, но тот остановил ее:

– Не подходи! И не показывай вида, будто бы слышала что-нибудь. За тобой следят!

Конечно! За ней всегда следили. И Мелания уже настолько привыкла к слежке, что даже не удивилась. Но сейчас поняла, что по неосмотрительности может привести за собой Маркуса прямо в лапы саксов.

Она оглянулась на дом, играя виноградным листом, притворяясь совершенно беззаботной, чтобы не внушить никаких подозрений своему вечному дозорному. Но ни Вулфреда, ни кого-либо еще из ее соглядатаев она не заметила.

– Маркус, – сказала она, прикрывая губы листком, – ты здоров? И откуда взялся?

– Я вполне здоров, – донесся из чащи леса столь любимый ею голос. – Даже не ранен. Но со стоптанными сапогами и голодный как волк.

– Я приготовлю тебе целую корзину всякой еды.

– Но я не могу пойти с тобой в дом?

– Не можешь. Дом и двор кишат саксами. Лучше оставайся в лесу. Я обеспечу тебя продуктами.

– Но ты сама, Мелания? Как тебе удалось выжить?

Мелания пожала плечами. Она не хотела, чтобы Маркус узнал обо всем случившемся.

– Мне не составит труда помочь тебе, – сказала она, не отвечая на его вопрос. – Когда совсем стемнеет, я приду сюда и принесу все, что тебе нужно. Кстати, у меня есть хорошая лишняя пара башмаков.

– Мелания, – оборвал ее Маркус, – они причинили тебе какой-нибудь вред? Скажи!

– Посмотри на меня, Маркус. Разве я выгляжу избитой? Нет, сакские мерзавцы не причинили мне никакого вреда. Я… научилась приспосабливаться к ним.

– Мне кажется, что ты прекрасно выглядишь. Все такая же красивая. Совсем не изменилась. Как бы я хотел сказать то же самое о Британии!..

Не изменилась? Странно! Сама Мелания чувствовала изменения во всем!

– Ты видел варваров не только здесь? – спросила она.

– Видел. Они вторглись к нам с севера, юга и востока, сметая все на своем пути, оставляя за собой сожженные города и селения, вытоптанные и уничтоженные поля. Их нашествие можно сравнить разве что с бубонной чумой!

Мелания думала и чувствовала точно так же, но ей было странно слышать подобное от Маркуса.

– А что делается на западе? – допытывалась она. – Ты был там?

– Я…

Маркус не успел досказать фразы, как на вершине холма показался Сеолмунд. Его длинные волосы трепал ветер. Он стоял на довольно большом расстоянии от Мелании и Маркуса, но был хорошо виден. И конечно, тут же заметил стоявшую среди виноградников Меланию.

– Приходи ко мне, Мелания, – тихо сказал Маркус, – Когда луна на небе достигнет своей высшей точки, я буду держать тебя в объятиях, а ты – кормить меня.

– Я приду, – прошептала Мелания одними тубами.

Между тем Сеолмунд ждал ее на вершине холма. И Мелания решила, что лучше будет ей самой подойти к нему, нежели допустить, чтобы он приблизился к месту, где прятался Маркус. Стараясь поскорее избавиться от сиявшей на лице счастливой улыбки, она поднялась к саксу. Тот был удовлетворен ее пребыванием рядом с ним и не стал занимать ее какими-либо разговорами. Он вообще больше молчал, за что Мелания в душе была ему благодарна. Все ее мысли занимал Маркус.

Итак, Маркус здесь! Наконец-то он пришел к ней! И несомненно, пришел не просто так, его привели сюда какие-то дела. О, конечно, ему не одолеть вторгшихся в Британию саксов! Но с одним из них он сможет расправиться! И как только она вырвется отсюда, то все данные ею во время так называемой свадьбы клятвы уже не смогут иметь никакого значения. Когда она не будет ежеминутно видеть перед собой Вулфреда, то очень скоро забудет его вместе с его смехотворными разглагольствованиями о клятвах, законах и чести в их понимании. Вдали от него она позабудет и о страсти…