Лиза Клейпас - Приди ко мне, любовь
– Ну почему же? Мне очень интересно, просто невыносимо интересно узнать, почему, обладая полной свободой, ты сделала такой банальный выбор. Я не удивлен, что ты угодила в эту компанию, но удивлен, что до сих пор не поумнела настолько, чтобы оставить ее.
– Они мои друзья.
– Правда? А что же твои старые друзья, уважаемые жители города, те, что присылают тебе записки и письма, на которые ты отказываешься отвечать? А что насчет той милой блондинки, которая когда-то…
– Ее зовут Салли. И ты, как никто другой, знаешь причину моих отказов принимать ее приглашения. Я говорила тебе об этом тогда, за неделю до нашей свадьбы. Они все ужасно обошлись со мной. И я не собираюсь ни забывать, ни прощать их за то, что они с такой легкостью предали меня. И мне все равно, насколько они сожалеют об этом сейчас.
– Осторожно, милочка. Как гласит пословица: «Живущий в стеклянном доме…»
– А с какой стати ты так печешься о них? – спросила она, стараясь не обращать внимания на вдруг учащенное сердцебиение. Как бы небрежно и беззаботно ни прозвучало это ласковое обращение, все же он впервые назвал ее так за долгое время. О, она многое бы отдала, лишь бы узнать, остались ли у него хоть какие-нибудь чувства к ней. Но он сидел непроницаемый, спокойный, отвергая все попытки вовлечь его в ссору.
– Я ни о ком не пекусь, – парировал он. – Но только глупец отворачивается от тех, кто хочет принести ему свои извинения. Безусловно, для такого поступка необходимо мужество, но мне всегда казалось, что у тебя его предостаточно.
– Мне наплевать на их дружбу и на их извинения. Бетга Хэмптон говорит, что лучше просто забыть об их существовании и…
– Бетта Хэмптон? Эта стареющая… – начал было Хит, но тут же остановился. Люси изумилась тому, как быстро изменилось его лицо, ярко-бирюзовые глаза загорелись, губы жестко сомкнулись. Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Много дней он был таким холодным, собранным и колючим. И вот наконец ей удалось вывести его из этого оцепенения. – Что еще говорит Бетта Хэмптон, чему учит? – Он поднялся, оперся руками на стол и низко склонился над ней. – Как дурачить мужей, основываясь на ее опыте? Всему городу известно, что она просто неверная сучка. Я сам видел, как она с важным видом прогуливается по Мейн-стрит с двумя безмозглыми поклонниками.
– Это ее лакеи, – извиняющимся тоном проговорила Люси. – Ее муж очень важный банкир, и ей необходимо, чтобы кто-нибудь сопровождал и охранял ее на случай, если…
– Тогда объясни, почему она не может отцепиться от своих привязанных лакеев, находясь в обществе. Просто она высококлассная проститутка. Она запудривает мозги таким, как ты, и не успокоится до тех пор, пока не втянет тебя в ту грязь, в которой сама валяется.
Люси вскочила со стула.
– А у тебя вообще нет друзей! – в бешенстве закричала она. – За исключением того, к кому ты ездишь в Бостон, того, кто так ценит тебя…
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
– И хочешь, чтобы и у меня их не было. Нет уж, не выйдет! Ничто не может заставить меня отказаться от встреч с Беттой и с остальными!
– Хорошо, пусть будет так, – сказал он. Мягкость его тона заставила Люси содрогнуться. Он повернулся и вышел из комнаты. Обессилев от ярости, она кричала ему вслед:
– И тебе никогда не удастся увезти меня отсюда! Тебе придется тащить меня волоком! Но все равно я вернусь сюда.
Она не услышала в ответ ничего, кроме его удаляющихся шагов. Измученная и уставшая, обозревая грязную посуду, оставшуюся на столе, Люси размышляла о том, что ее жизнь, когда-то такая прекрасная, была полностью разрушена. Сама ли она виновата в этом, сама ли совершила нечто ужасное, что навсегда отняло у нее Даниэля и привело под венец с южанином?
«Может быть, Хит бросит меня», – подумала она мрачно. Но так дальше не может продолжаться. Может быть, он решит, что с него хватит и решит вернуться на Юг. Смешно, конечно, но вместо успокоения эта мысль лишь наполнила ее сердце пустотой.
Почему она не в состоянии больше понимать его?
* * *«Страна и Дело». Так называлась новая книга Хита. Купив ее, Люси виновато прокралась в дом, как будто совершила что-то запрещенное. Толстая, в хорошем переплете книга хрустнула, когда Люси открыла ее. Сидя в пустой гостиной, она трепетно переворачивала каждую страницу, надеясь отыскать невидимый ключ к человеку, с которым жила под одной крышей. Это была история одного полка из Виргинии, и временами повествование было настолько беспорядочным, что напоминало публикацию из любительского журнала.
Постепенно книга полностью овладела вниманием Люси. По кусочкам она пыталась собрать воедино все, что касалось ее мужа; страницы переворачивались все быстрее и быстрее. В книге было много подчас странного юмора, много описаний, иногда трогательных, иногда гротескных. Иногда вдруг появлялись истории, без начала и конца, настолько загадочные и личные, что Люси просто столбенела от искренности, с которой они были написаны. Чем больше она читала, тем безнадежнее представлялось ей ее намерение понять автора. Мужчины, которых она знала до встречи с ним, Даниэль, Дэвид Фрэзер, мальчишки, с которыми она вместе ходила в школу, застенчивые и вежливые молодые люди, с которыми она знакомилась на танцевальных вечерах, все до единого были достаточно доступны ее пониманию. Все они любили пофлиртовать с хорошенькими девушками. Они любили говорить между собой о войне и хвастать своими успехами. Большинство из них не выносили женских слез и не выдерживали презрительного молчания женщин, если они вдруг чем-то не угождали им.
Но Хит был совершенно иным. Он только смеялся, когда она злилась, да старался еще пуще раззадорить ее. Ее молчание, казалось, нисколько не трогало его. И даже когда он выглядел спокойным и расслабленным, все равно за этим спокойствием проглядывал такой сарказм, с которым Люси не приходилось сталкиваться в жизни. Наверное, существует ключ и к нему, некая тайна, которая дала бы Люси возможность знать, как вести себя с ним. Ей непременно хотелось узнать, как вывести его из равновесия с такой же легкостью, как это удавалось делать ему. Она, пожалуй, отдала бы руку за то, чтобы узнать, как выйти победительницей из спора с ним. Но каждая ее попытка заглянуть в его душу была так же безрезультатна, как подглядывание сквозь каменную стену.
Однако в этой книге наверняка должно быть нечто, что поможет найти ответы на все вопросы. Напряженно вглядываясь в страницы, Люси поняла, что ей просто не хватает объективности, необходимой для того, чтобы правильно оценить его. Одна из глав называлась «Записки с острова Гавернор».
«Лагерь для военнопленных», – прошептала Люси, чувствуя дрожь от неожиданного открытия. Хит никогда ничего не говорил о том, что был в плену. Лагеря для военнопленных считались самым отвратительным и опасным местом на земле, как на Севере, так и на Юге. Людей загоняли в совершенно непригодные для существования постройки. Болезни и голод безжалостно уносили сотни жизней. Строки сливались перед глазами, когда она читала: «…одеты в летнюю одежду… так холодно здесь… люди умирают от тифа… новая вспышка кори… обмен, обмен – слухи о нем возрождают лучшие надежды, но ведут и к самым глубоким депрессиям… вода совершенно непригодна для питья…»
