Луиза Мишель - Нищета. Часть первая
Эта строчка, мелькнув в уме почтенного чиновника, напомнила ему о значении его персоны, и он самодовольно усмехнулся. Он считал себя ловким человеком, а это всегда приятно сознавать, в особенности когда занимаешь важную административную должность. Да, нужна немалая ловкость, чтобы сохранить ее. Надо быть весьма осторожным, чтобы не нажить врагов среди влиятельных людей, надо уметь ладить с ними и в то же время создавать видимость кипучей деятельности, производить впечатление опытного, незаменимого. Ведь г-ну N. завидовали многие. К счастью, он умел действовать так, что и волки были сыты и овцы целы. В высших сферах не сомневались в его способностях по этой части. Вот почему он продолжал занимать свой пост, несмотря на злопыхательство прессы.
Дома тайного разврата посещались самыми высокопоставленными особами, служили местом сводничества, всевозможных интриг, оказывали услуги префектуре. Ну, стоило ли заниматься судьбой несовершеннолетних девушек, которым хозяйки этих домов, особы весьма полезные, давали временное пристанище? Разве можно было допустить, чтобы господа сенаторы, господа депутаты, генералы и будущие министры встречались в каких-то грязных притонах, рискуя напороться на агентов полиции? Тут требовались осторожность, такт!
Но, слава Богу, у г-на N. и то, и другое имелось в избытке. Надо отдать ему должное: он умел вести свой корабль среди множества рифов и выпутывался из всех затруднений, не прилагая ровным счетом никаких усилии. Метод г-на N. был очень прост. Добросовестно применяя его, он выказал себя человеком глубокого ума, чем и был весьма удовлетворен.
Господин N. приступил к разбору писем. Одни из них он бросал в корзину, на других ставил ту или иную резолюцию для помощника, который составлял ответы. Среди писем попадались и забавные, и полные горечи. К одному из них была приложена фотография тринадцатилетней девочки. Мать просила разыскать пропавшую дочь. Просьбу поддерживал в приписке один из приятелей г-на N. Вот почему письмо попало в собственные руки начальника отдела. Судя по карточке, девочка была необыкновенно красива.
Господин N. уже собирался написать на полях письма распоряжение, которое поставило бы на ноги всю сыскную полицию, но тут его взгляд вторично упал на фотографию.
— Гм… гм… — пробормотал он, пристально всматриваясь в карточку. — Я где-то видел эту малютку. Хе-хе! Ну, конечно, у этой чертовки Мины. Не пойму, как ей удается обстряпывать свои делишки… Она неисправима, честное слово! Тринадцать лет… Где это она выудила такую очаровательную рыбку? Надо все же ее предупредить, чтобы она была осторожнее. Проклятые республиканцы с их Обществом ликвидации полиции нравов, Обществом борьбы с проституцией только и ждут какого-нибудь скандала. Это просто несносно, честное слово!
Господин N. снова взял в руки письмо.
— Посмотрим, что пишет мне эта мамаша?
Он стал вглядываться в неразборчивые каракули. Отдельные слова расплылись: очевидно, над письмом было пролито немало слез. Усмехнувшись орфографическим ошибкам (г-н N. хоть и был глупец, но глупец образованный), он прочел подпись: «Вдова Микслен, прачка. Национальная улица, дом N 14». Нет, он не станет заниматься этим делом, по крайней мере сейчас. Он сам ответит приятелю: нельзя же заставлять полицию разыскивать все, что затерялось в Париже! У нее и так достаточно хлопот. Пусть в интересах самой девчонки его друг посоветует этой прачке стирать свое грязное белье у себя дома. В подобных случаях чем меньше шума, тем лучше.
Затем г-н N. принялся за другое письмо. Написанное четким, убористым почерком, оно гласило:
«Зарегистрировать в качестве проститутки девицу Бродар (Мари-Анну-Анжелу). Все, что нужно предварительно сделать, поручить агенту Н. Э., специально на сей счет проинструктированному».
«Зарегистрировать нетрудно, — подумал вслух чиновник. — Это дело одной минуты, лишь бы Николя сцапал красотку. Но любопытство, какую выгоду извлекут из этого преподобные отцы? Впрочем, не все ли мне равно? Достаточно того, что таково их желание. В моих интересах содействовать им. — Он заглянул в записную книжку. — Бродар? Ага, понимаю, дело Руссерана. Я к нему имею лишь косвенное отношение. Господин А., товарищ прокурора, просил меня произвести дознание по делу девицы Бродар».
Господин N. написал несколько слов и позвонил. Тотчас же явился готовый к услугам курьер.
— Отправьте это немедленно по указанному адресу, — распорядился чиновник, протягивая записку, — и скажите, пусть дождутся ответа.
Курьер взял конверт, искоса взглянул на него и, уверенный, что сообщает нечто приятное, быстро произнес:
— Господин Николя в приемной.
— А, очень хорошо, очень хорошо, просите. Записку относить не надо. Вы смышленый малый, Жозеф, я постараюсь, чтобы вас повысили в должности.
Жозеф низко поклонился и побежал за Николя. Когда тот вошел, г-н N. придал своему лицу приличествовавшее случаю выражение, закинул ногу за ногу и, просунув указательный палец в петлицу жилета, рассеянно осведомился, задержал ли Николя девицу Бродар.
— Она арестована вчера, — ответил агент, состроив почтительную мину.
— А! Очень хорошо! Прекрасно! Вы ценный человек, Николя. Я позабочусь о вас.
Николя поблагодарил начальника и попросил разрешения зачитать свой рапорт.
Вот этот документ, которому предстояло фигурировать в деле Бродаров:
«31 марта 187… года, в половине одиннадцатого вечера, в доме N… по улице Пуассонье на Монмартре, в комнате, занимаемой зарегистрированной проституткой по прозвищу Олимпия (билет N 2453), на месте преступления были арестованы:
1. Девица Бродар (Мари-Анна-Анжела), застигнутая в самый разгар оргии. Обвиняется в ночном дебоше и тайном разврате. До сих пор ей удавалось оставаться незарегистрированной в полиции.
2. Девица Олимпия — за ночной дебош, сопротивление властям, нанесение побоев и увечий агентам полиции.
3. Девица Амели Сандье.
При аресте все три женщины оказали яростное сопротивление и всполошили криками весь квартал. Первые две находились в состоянии такого сильного опьянения, что одна искусала агента, а другая, девица Бродар, самая молодая, мертвецки пьяная упала на руки полицейских, которые прибежали на шум, чтобы помочь своим товарищам из полиции нравов».
— Рапорт подписан? — спросил г-н N.
— Разумеется.
— Есть у вас копия?
— Да, сударь.
— Снимите еще одну и передайте следователю, ведущему дело Руссерана. Другую копию передайте… вам известно, кому. Понятно?
— Да, сударь.
