Александра фон Лоренц - Охота на Клариссу
— Какая разница? — удивился хевдинг, — Да и не знал я вчера, что сегодня будет такая чудесная погода.
Мужчина подошел к жене и обнял ее за талию.
— Поедем, милая, не капризничай.
Постепенно Ингмар, даже против ее воли, начал завладевать сердцем Клариссы. Она стала замечать за собой, что ей нравится его могучая фигура, что не вызывает прежнего раздражения его повелительный голос, когда он командует ее слугами. Графиня отметила про себя, что ей уже нравится, что теперь муж взял на себя большинство забот и дел по управлению графством. Конечно, на жене графа по-прежнему осталась лежать ответственность за порядок в замке. Кларисса распоряжалась созданием и сохранением припасов на зиму, ей подчинялись работники кухни, она следила за чистотой и порядком — муж, как и обещал, не вмешивался в мелкие покупки, которые она делала. Но как хорошо стало, что Ингмар взял на себя командование дружинниками! С этим грубым народом графине было очень нелегко справиться — они явно не желали подчиняться женщине. Правда, она злорадно ожидала последствий порки караула, заснувшего на страже. Ей казалось, что франки возненавидят норманнского захватчика. И каково же было удивление Клариссы, когда она обнаружила, что после порки никто из наказанных не затаил злобы на нового графа. Оказалось, дружинники, которые прозевали кражу корабля, только больше стали уважать нового хозяина за твердый характер. Вдобавок любители поспать, получив назначенные удары плетей, как бы искупили свою вину. Ингмар придерживался такого правила: получил наказание — вины больше нет. Хевдинг давал возможность каждому из своих подчиненных в дальнейшем делом доказать, что проступок был лишь досадным недоразумением. После порки франки стали нести службу не хуже их товарищей норманнов. Да и вообще отношения между франками и дружинниками Ингмара сразу же после свадебного пира стали довольно дружественными. И здесь не обошлось без влияния Ингмара. Граф с первого дня не делал разницы между людьми разной национальности. Правила были одинаковы для всех, наказания и поощрения тоже. Так, за спасение драккара хевдинг наградил дорогими кинжалами двух франков и трех викингов, а за сон на дежурстве приказал выпороть пятерых франков. Все, и даже выпоротые, считали приказ норвежца справедливым. Кларисса сама видела, как, поднявшись со скамьи после порки, любители поспать сами подходили к графу и, принеся свои извинения, обещали в дальнейшем быть примерными дружинниками. Это поразило женщину — она никогда не отдавала распоряжений о физических наказаниях.
— Все-таки мужчинами должны управлять мужчины, — была вынуждена признать Кларисса.
— Ну что, уговорил? — отвлек от раздумий Клариссу муж.
— Я буду готова только лишь через час.
— Хоть и через два, — хмыкнул хевдинг, — мы ненадолго.
Когда они выехала из ворот, все невольно залюбовались красивой парой. Да и лошади были им под стать. Дагни, игреневый жеребец Ингмара, и Сейла, белоснежная, с черным хвостом и такой же гривой, изящная, как и ее хозяйка, не удержались и понеслись к реке. Лошади не могли не разделить чувства наездников.
— Мы едем без охраны? — удивилась Кларисса.
Ингмар погладил рукоятку меча, закрепленного на широком кожаном поясе, и возразил:
— Разве тебе нужна еще какая-нибудь дополнительная защита? С тобой ведь я.
От его уверенных слов Клариссе стало спокойнее, и она пустила Сейлу галопом по чудесному зеленому лугу. Дагни поспешил за ней, похоже, жеребец тоже находил красавицу кобылицу весьма привлекательной. Но на Клариссу до сих пор навевал ужас тот лес, где было расположено опасное болото, и она направила кобылу к дубовой роще — в противоположную сторону.
— Попробуй, догони! — крикнула графиня и послала Сейлу в стремительный галоп.
Белая кобыла была более резвой, чем тяжелый Дагни, и быстро оторвалась от преследователя. Ингмар прижался к взмокшей шее жеребца и пришпорил его. Веселый смех жены стал приближаться. Проезжавшие мимо вилланы, сидевшие на телеге с сеном, вывернули себе шеи, наблюдая, как неслись по зеленому лугу два всадника. Прозрачная белая вуаль развевался на голове изящной женщины, а рослый белокурый мужчина, стараясь догнать красавицу, казалось, слился со своим коричневым жеребцом. Лишь на краю поля Ингмару удалось настичь жену.
Всадники пересекли небольшой кустарник на окраине луга и въехали в дубраву — кроны величественных дубов сомкнулись над их головами где-то далеко вверху. Мощные узловатые стволы были расположены друг от друга на большом расстоянии, и дубрава напоминала громадный зал с многочисленными колоннами. Под дубами молодые деревья не росли, только сочная зеленая трава, да и то небольшими кустиками. Невольно лошади сбавили темп и шли неторопливо, как бы подчиняясь духу покоя и торжественности, царившему в лесу. Иногда из кустов выскакивал потревоженный заяц и под смех Клариссы несся петлями, как будто за ним гналась свора собак. Где-то вдали слышались трубные крики оленей — самцы вызывали друг друга на бой и оповещали своих дам о своей готовности к любви. Ингмар ехал за женой немного сзади, чтобы полюбоваться стройной фигуркой Клариссы и ее изящной посадкой в седле. Молодая женщина ощущала жадный мужской взгляд — ей было приятно, что тот не спускает с нее глаз. Время от времени Кларисса оглядывалась и неизменно натыкалась на теплые голубые глаза нормандца.
Вскоре дубрава перешла в сосновый лес. Толстые коричневые корни могучих сосен поросли кустиками черники. Ягоды уже начинали созревать, и Ингмар предложил спешиться. Через некоторое время губы у мужа стали темно-синими, как у вампира. Кларисса залилась смехом, показывая мужу на его рот. Тогда викинг достал свой меч, и в начищенном отполированном клинке женщина увидела свое отражение. У нее был точно такой же рот мертвеца. Ингмар взял жену за теплую руку и попробовал притянуть к себе, но та, игриво взвизгнув, вырвалась и побежала вниз по поросшему густой травой склону.
— Тебе больше никогда не удастся сбежать от меня, — воскликнул мужчина и бросился вдогонку.
Как и следовало ожидать, спустя десяток шагов красавица споткнулась и была настигнута могучим варваром. Ингмар обхватил ее руками, и они с хохотом покатились по склону. А когда остановились, норманн оказался внизу. Он крепко обнял жену и прильнул жаждущими губами к благоухающему лесными ягодами нежному рту. Кларисса зажмурилась, голова у нее слегка закружилась от пьянящего наслаждения. Он целовал ее глаза, и изящную шею, бормоча страстные, но мало понятные слова на норвежском языке.
Вдруг она ощутила, как рука мужа коснулась ее обнаженной груди. Молодая женщина и не заметила, что он успел развязать шнурки на их одежде. Ингмар прикоснулся губами к розовому соску и стал посасывать, осторожно покусывая его. Затем он страстно втянул в рот и второй, дрожащий от нетерпения и уже затвердевший сосок. Ей было так хорошо, от острого удовольствия она уже не могла сдерживаться и томно стонала. Руки опустились на его плечи, и она с удовольствием потрогала крепкие мышцы на его широкой спине. Муж притянул ее послушное тело к себе, перевернулся, приподнял подол ее туники, и охваченная сладострастной дрожью Кларисса с восторгом ощутила прикосновение твердого естества к ее набухшему от желания лону. Мощные бедра, прижимавшиеся к ней, напряглись твердыми буграми мускулов, и молодая женщина, почувствовав горячее прикосновение ищущего вход фаллоса, со стоном выгнулась вперед, и горячий стержень плавно скользнул внутрь ее истекающей от любовной влаги плоти, а затем резкими толчками стал проникать все глубже и глубже. Она обвила ногами его жесткие бедра и подтолкнула их, стараясь поглотить жаркий жезл как можно глубже. Кларисса полностью отдалась во власть его неистовых толчков. Внутри ее лона разгорался сладострастный огонь, она прерывисто вскрикивала и стонала, вцепившись в литые плечи, влажные от пота. Одурманенная колдовской негой, она двигалась ему навстречу, пылая от желания. Ингмар, подхватив ее шелковистые ягодицы своими жесткими ладонями, неистово врывался в нее и, наконец, огненный вихрь сгустился и вспыхнул в глубине ее влажного естества. Она не смогла подавить пронзительный вскрик, вырвавшийся из груди:
