Эмилия Остен - Под пологом семейного счастья
Все ожидали, что наследником Дримстоуна объявят известного вам Стюарта Квинсли, и всеобщее разочарование в этом вопросе повлекло за собой множество споров и пересудов. Почувствовав себя плохо, Дримстоун наконец добрался до бумаг своего отца, которые уже лет тридцать как собирался разобрать. На этот раз он довел дело до конца, так как побоялся, что в них содержатся какие-то важные указания, коих он так и не выполнил. Он не сильно почитал своего папашу – тирана, каких мало бывает на свете, к счастью для их близких, и поэтому, вероятно, ему так долго претила мысль притронуться к этому наследию, состоящему из целой коробки дневников и записей. Но желание предстать перед Господом с чистой совестью пересилило, и месяц кряду Дримстоун изучал эту рухлядь.
По мне, так лучше бы он и не делал этого вовсе. Именно там он почерпнул сведения, повлиявшие на выбор наследника. Не знаю, к чему все это приведет, но нам остается только ждать и надеяться, что он не совершил непоправимую глупость, отдав состояние не в те руки.
Так вот, как выяснилось, предыдущий лорд Дримстоун с помощью каких-то нечистоплотных судейских обошел в процессе наследования одного родственника, присвоив то, что ему не полагалось. Нынешний лорд решил, что этот постыдный факт бросает тень на славное имя Дримстоунов – как будто кто-то, кроме него, об этом знает! Из ныне живущих так уж точно никто бы этого не вспомнил.
И наш друг не придумал ничего лучше, чем оставить почти все свое состояние наследнику этого обделенного господина, кажется, его внуку или уже правнуку. Молодого человека зовут Джеймс Уайтинг, и он действительно очень молод и к тому же из весьма скромной семьи. Недавно умер его отец, а матушка скончалась уже довольно давно, так что юноша остался сиротой. Конечно, в его унылых обстоятельствах любая помощь была бы уместна, но совсем необязательно оставлять ему все. Молодой джентльмен может оказаться не готов к таким переменам в своей жизни, а растранжирить то, что годами собирали Дримстоуны, значит не дать им успокоения на том свете.
Впрочем, лорд Дримстоун все-таки совершил и один разумный поступок – назначил опекуном наследства сына одного своего старого приятеля, майора Генри Дилана, человека несомненно честного и разумного. Вскоре майор с его подопечным приедут, чтобы вступить в свои права, и мы сможем наконец их увидеть.
Как вы понимаете, молодой человек будет лакомым кусочком для наших мамаш, боюсь, его станут буквально раздирать на части. По слухам, мисс Марч уже шьет новые туалеты, и Теодора наверняка будет способствовать устройству своей любимицы. Надеюсь, опекун сумеет защитить юношу от посягательств на его руку и кошелек хотя бы до достижения им возраста двадцати одного года, когда полное право распоряжаться всем переходит к нему. Юноше недавно исполнилось девятнадцать, он только на три месяца старше нашей Дженни.
Миссис Хорсмен сломала лодыжку, слезая с чердачной лестницы, – не иначе как хотела сосчитать гусей мисс Форест. Надо бы, по совести, проявить христианское милосердие, но я уповаю в этом вопросе на Теодору, в отношении миссис Хорсмен моей невестке его хватит на нас двоих. Я же могу с чистой совестью порадоваться, что эта дама какое-то время не будет топтать мои ковры и выносить суждения о том, как правильно жить на свете. К тому же теперь и остальные участницы попечительского совета проводят время у нее, дабы не лишить подругу новостей и пищи для сплетен, что также не может меня не вдохновлять. Теодора либо катается с миссис Бродвик и мисс Марч, либо поправляет подушки миссис Хорсмен, чему несказанно радуемся мы с Марком, да и Сайлас чаще вылезает из своей курительной и даже репетировал перед нами речь, которую собирается произнести на свадьбе.
Теперь, когда я написала обо всем, что хотела сообщить о наших знакомых, можно перейти и к вопросу, касающемуся непосредственно вашей семьи. Известие о предложении, сделанном Дженни, сперва чрезвычайно меня обрадовало, тем более что малышка, похоже, оправилась от перемены чувств моего непутевого внука, но, по здравом размышлении, я припомнила кое-какие факты, о которых считаю необходимым поставить вас в известность. Вы знаете, как близко к сердцу я принимаю все, связанное с Дженни, и наша с вами обязанность – удержать ее от непоправимой ошибки, пусть даже и против ее воли.
Сколько я помню, миссис Аманда Ченсуик, единокровная сестра моей невестки Теодоры, в первом своем браке носила фамилию Доэрти. Мистер Доэрти погиб во время несчастного случая на охоте, и Аманда довольно быстро утешилась, выйдя замуж за достойного мистера Ченсуика. Насколько я поняла из рассказов Теодоры, она бы рада и вообще позабыть о первом браке.
Единственное, что ей осталось, это сын, точная копия покойного батюшки – лживый, коварный, жестокий. В детстве он третировал сводных братьев, а в юности после какой-то неприятной истории мистеру Ченсуику стоило большого труда замять скандал и заставить его пойти учиться. Впрочем, способности у него оказались блестящие, а карьера дипломата, пожалуй, единственное поприще, где он сможет найти применение своим душевным качествам. После учебы его отправили в Европу, где он, если мне не изменяет память, женился на молодой особе неясного происхождения, подвизавшейся на сцене. Сам по себе этот факт не является чем-то из ряда вон выходящим, по крайней мере для нынешних нравов, но полгода назад эта экзальтированная особа покончила с собой, якобы в припадке ревности к своему обожаемому супругу, надо сказать, ревности обоснованной. Он избежал расследования, но ему пришлось вернуться в Англию.
За несколько лет свет забыл о нем, тем более что мистер Ченсуик приложил к этому значительные усилия. Средства, оставшиеся молодому человеку после смерти отца, ничтожны, единственная его надежда – это успешная карьера, но при его привычках любого жалованья будет недостаточно. Вероятно, его нынешняя цель – выгодная женитьба. Вы спросите меня, каким образом это относится к Дженни, и я рада, что владею сведениями по этому поводу.
Подробно рассказать об этом неприятном деле я не смогла бы, так как, вы понимаете, Теодора не слишком распространяется о тех из своих родственников, которые не отвечают ее идеалам. Я бы и вовсе ничего не узнала, если бы на Пасху миссис Ченсуик не приезжала к нам погостить на неделю и я кое-чего не услышала.
Разумеется, Аманда была поражена помолвкой Марка, и Теодора, чтобы придать ей значимости, сообщила сестре некоторые преувеличенные подробности ваших взаимоотношений с миссис Грантли. Вероятно, она выдала ваших дочерей за богатых наследниц, лишь бы родня не подумала, что ее сын женится под влиянием искренних чувств – этого в Лондоне просто не поняли бы.
