Евгения Марлитт - Прихоти любви
– Ваше высочество, пожалуйста, – проговорила Клодина.
– Нет, без высочества, Клодина. Неужели ты думаешь, я стану говорить тебе «ты», если ты будешь называть меня «ваше высочество»? Я хочу, чтобы ты звала меня Элизой и тоже говорила мне «ты». Ах, пожалуйста, пожалуйста! Никто во всю жизнь так не обращался ко мне. Дай мне прекрасное, чистое сознание, что ты мне друг, а не подчиненная. Пожалуйста, пожалуйста, Клодина, скажи «да».
– Ваше высочество заглаживает незначительную неприятность слишком великой милостью, – взволнованно проговорила девушка. – Я не могу, я не имею права принимать это.
Она вдруг встала и схватилась за голову, как будто должна была обдумать, что сказать.
– Я считала тебя рассудительнее, – сказала герцогиня. – Из-за такого пустяка ты так волнуешься. Ты – воплощение доверия и любви. И я должна быть лишена их, потому что я случайно герцогиня. Ты не можешь так думать, да и не думаешь. Подойди сюда, Клодина, и поцелуй меня как сестру.
Клодина стала на колени перед ласковой женщиной; ей хотелось сказать: «Оставь, оставь меня, и для тебя, и для меня лучше, чтобы я ушла от тебя как можно дальше!», но она не могла произнести этих слов под взглядом лихорадочно блестевших глаз, умоляюще устремленных на нее. Она почувствовала поцелуй на своих губах и прикосновение чего-то холодного к руке – герцогиня надела ей золотой браслет в форме подковы, украшенный бриллиантами и сапфирами.
– Не будете ли вы, ваше высочество, не будешь ли ты, – поправилась Клодина, – раскаиваться в своем выборе?
И ее бледное серьезное лицо с вопросительным выражением повернулось к высокопоставленной подруге.
– У меня тонкое чутье относительно достоинства людей; я знаю, что не отдам своего сердца недостойной.
Глава 16
Принцесса Елена вернулась в Нейгауз в чрезвычайно дурном расположении духа. По дороге она молча сидела в углу ландо, а принцесса Текла так же молча в другом. Графиня Морслебен, сидевшая с ними вместе, с трудом сдерживала улыбку: молодое и старое лицо в эту минуту неудовольствия были так похожи друг на друга.
Гроза разразилась только в верхних комнатах Нейгауза и обрушилась на фрау фон Берг, вызванную в комнату маленькой принцессы. Елена осыпала глубоко обиженную даму градом безумных упреков, как будто она была виновата в том, что четыреста лет тому назад Нейгауз был построен слишком близко к отвратительному Альтенштейну! Это ужасное место, настоящая пустыня, и ясно как день, что разумный человек никогда не построил бы замок здесь, если бы не имел особой цели.
– Слыхано ли это – получить столь резкое замечание от ее высочества из-за такой… – принцесса от злости не нашла подходящего слова. Не хватает еще, чтобы она, принцесса Елена, просила прощения у фрейлины герцогини!
– О, ваше высочество, – сказала фрау фон Берг, которая молча выдержала всю бурю, – за что вам просить прощения, ведь ваша светлость ничего такого не сделала!
– Я просто не заметила ее, потому что не выношу ее, – объяснила принцесса.
Глаза почтенной дамы заблестели.
– Во всяком случае, ваше высочество, это было плохо, – мягко сказала она. – Ее высочество просто очарована своей подругой. Можно подумать, что прекрасная Клодина готовит любовный напиток в своем Совином доме. Как неприятна должна была быть эта сцена барону!
– Неприятна? – проговорила принцесса. – Вы думаете, что он без неудовольствия оставил игру, чтобы по приказанию ее высочества успокоить и вернуть свою кузину?
При этих словах принцесса вскочила со стула, обитого голубым кретоном, и подбежала к окну.
Фрау фон Берг видела, как она сжала кулаки, нервно топая ногой и едва сдерживая себя.
– Что ж ему было делать, ваша светлость? – спросила она. – Но, впрочем, это не невозможно, кто знает мужское сердце?
Она усмехнулась за спиной принцессы.
Та быстро обернулась, как будто ее ударили, и заметила улыбку своей поверенной. Сейчас же что-то пролетело над завитой головой женщины и упало у камина. Это был рабочий мешок принцессы из мягкого светло-голубого шелка с началом бесконечного вязания, и он, несомненно, направлялся в голову фрау фон Берг. Та поднесла платок к глазам и зарыдала.
– Не плачьте, – повелительно сказала принцесса. – Вы знаете, что я прихожу в бешенство, когда… Я вас слишком хорошо знаю, Алиса, вы злорадствуете.
– Ей-богу, нет, ваше высочество, – воскликнула плачущая женщина. – Я думаю, иногда улыбаются из сожаления. Кто же говорит, что улыбка относилась к вашей светлости. Мне жаль герцогиню. Ее высочество представляется мне ягненком, позвавшим в гости волка. Герцогиня обожает Клодину, и жалко, и смешно видеть, когда кто-нибудь осыпает нежностями своего злейшего врага.
Принцесса не отвечала. Она сидела за кретоновой занавеской на подоконнике и нетерпеливо болтала ногами, а горящие глаза ее смотрели на шоссе, видневшееся из-за парка.
– Что я могу сделать, когда люди слепы, – сказала она наконец.
– Я думаю, ваша светлость любит герцогиню?
– Да, она добра, детски добра, и всегда очень внимательна ко мне. Но мама говорит, что она ни в чем не знает меры, и она это мне показала сегодня. Я не могу помочь ей.
Часы на шкафчике в стиле рококо со светлыми бронзовыми замками пробили семь. Принцесса нетерпеливо заметила это.
– Уже так поздно? – произнесла она. – Барон забывает, что мы хотели сегодня выбрать место для танцев.
– Может быть, ее высочество позвала его в свою гостиную, – сказала фрау фон Берг. – Фрейлейн фон Герольд поет каждый вечер, а барон, как известно вашей светлости, фанатично любит музыку.
– Но герцогиня знает, что у него гости! – воскликнула, сверкнув глазами, принцесса и угрожающе посмотрела на свою собеседницу.
– А если ее высочество прикажет? – мягко заметила Берг.
– Прикажет? Мы живем не в Средние века. Пожалуй, в конце концов ее высочество прикажет, чтобы он женился на ее любимице!
Фрау фон Берг беззаботно ответила на, пожалуй, чересчур резкую шутку:
– Кто знает, ваша светлость, может быть, если бы этого сильно пожелала ее любимица!
Это было уже слишком для принцессы Елены. Она подбежала к Берг и схватила ее за плечи, худенькое ее личико было совершенно белым.
– Алиса, вы дурная, дурная – я чувствую. Вы умеете больно огорчать меня. То, что вы говорите, ужасно, но возможно. Алиса, я теперь никогда не бываю спокойна. Я хотела бы умереть, как сестра. Она по крайней мере была счастлива.
– Ваша светлость шутит?
– Нет, нет, я не шучу. Ради бога, не считайте это за шутку. Я не знаю, что бы я сделала от радости, если бы та уехала совсем из наших гор. Почему она не уехала с герцогиней-матерью в Швейцарию? Зачем она сидит здесь?
