Кэтлин Морган - Колдовская любовь
В чаще леса они нашли заброшенную хижину. Никто не жил в ней уже много лет. Крыша безнадежно протекала, но большой участок перед полуразвалившимся очагом был более менее сухим. Эйдан разломал остатки двух деревянных стульев и стола на растопку, и вскоре огонь запылал. Затем, пока он в сарае рядом с хижиной расседлывал лошадей и кормил их, Брианна разделась, вытерлась и надела сухую тунику и бриджи, мокрую одежду повесила перед очагом, а сапоги поставила как можно ближе к огню.
К возвращению Эйдана в маленьком котелке уже кипел суп. На чистой салфетке лежали небольшая буханка хлеба, сыр, несколько яблок и груш, стояли тарелки и чашки. Топая сапогами и отряхивая плащ, вошел Эйдан. Брианна подняла на него глаза. Он встретился с ней взглядом и тут же отвернулся.
Стащив с себя куртку, кольчугу, рубашку, он уселся на шаткую скамью и, прислонившись к стене, начал снимать сапоги. Сапоги были мокрые и стаскиваться не желали. Брианна, пряча улыбку, смотрела на его мучения. Наконец не выдержала и подошла к нему.
— Позвольте мне, милорд, — сказала она, опускаясь перед ним на колени.
Он угрюмо уставился на нее.
— Не стоит беспокоиться.
Его холодные слова снова прозвучали, как пощечина, но Брианна решила не отступать. Надо же как-то мириться.
— Никакого беспокойства. Право, Эйдан, это вовсе не так.
Прежде чем он успел сказать очередную грубость, она подобрала тряпку, обтерла, как сумела, сапоги, взялась за пятку и носок и потянула. С циничной усмешкой Эйдан наблюдал за ней. «Ну-ну, пусть попробует». Вскоре его высокие черные сапоги стояли у очага рядом с ее сапожками.
Извинившись, она отошла помешать суп. Эйдан быстро переоделся. Когда он уже сидел у огня и вытирал полотенцем волосы, она налила тарелку и поставила перед ним.
Трапеза была молчаливой, но Брианна с тайным удовольствием отметила, что Эйдан с жадностью опустошил две тарелки и уничтожил два больших куска хлеба с сыром.
Она украдкой посмотрела на него, любуясь его густыми вьющимися волосами, не стянутыми сейчас в тугой воинский узел. Волосы рассыпались по плечам. Одна прядь упала ему на лоб, отчего лицо его стало по-мальчишески озорным. Вдруг Брианне отчаянно захотелось погладить его по голове. Она сжала кулаки. «Держи себя в руках».
Взгляд ее скользнул ниже, на его грудь, бугрившуюся стальными мускулами, на плоские мужские соски в спутанной поросли темных волос, покрывавших его торс и сбегавших сужающимся ручейком вниз под пояс брюк. Она смотрела на тонкие белые шрамы, исполосовавшие его грудь и руки, — хорошую память оставили о себе вражеские мечи.
Он был великолепен, дьявольски хорош — настоящий мужчина. Этого никто не смог бы отрицать. Но признавшись в этом самой себе, она не могла сдержать своего отчаяния. Он для нее недоступен!
— Тебе следует научиться контролировать свой взгляд, — внезапно ворвался в ее мысли голос Эйдана. — Ты им просто сдираешь с меня одежду. Знаешь, когда мужчину раздевают взглядом, это его возбуждает, а от этого твоя девственность может пострадать… если ты когда-нибудь попадешь в сомнительную компанию.
Жарко вспыхнув, Брианна тут же перевела взгляд на его лицо.
— Я… мне очень жаль, — пролепетала она. — Прошу прощения.
Эйдан пожал плечами, наливая себе еще вина.
— Не стоит извиняться, мне понравилось. — Его взгляд дерзко прошелся по ее фигуре. — Пожалуй, так же, как и тебе, если у тебя хватит честности признаться в этом.
Святая Матерь! Неужели он читает ее мысли?
— Ничего подобного… — начала она и остановилась. Будь он проклят, этот мужчина! Как же она ненавидела его, когда он был прав!
Яростно сверкнула на него глазами — и со вздохом отвела их.
— Не важно, нравится мне смотреть на тебя или нет, Эйдан. По закону брак наш никогда не должен был состояться. Но ради Анакреона, ради твоей матери, ради твоего поиска давай постараемся установить перемирие. Это наш единственный шанс. Иначе Морлоха нам не победить.
Эйдан стиснул зубы.
— Ах да! Поиск! Да еще ни на шаг не отступая от указаний этого монаха, Оленуса. Знаешь, я много думал о нашей встрече с ним. — Губы его скривились в усмешке. — Вчера ночью, да и сегодня тоже, по дороге.
— К какому же выводу ты пришел? Изменил свое мнение?
— Нет, ничего подобного. Я до сих пор убежден, что Оленусу… просто было бы выгодно, если бы мы поверили ему. А когда он нас убедит, вот тогда-то он и развернется.
Брианна затрясла головой:
— Нет. Оленус никогда не солжет и не использует свою магию во вред другим. Он добрый, святой старец.
— Если бы он был добрым, святым старцем, то его заботил бы весь Анакреон, а не только два человека. И если, заставив тебя вообразить, что ты видишь того, кого уже и на свете-то нет, он надеется, что…
— Я не верю в это! Я хорошо знаю Оленуса, а ты впервые увидел его только вчера. Ты не можешь судить о человеке, если перекинулся с ним всего двумя словами. — Губы его сурово сжались, и он грохнул чашей с такой силой, что вино выплеснулось на стол.
— Как я отношусь к Оленусу — мое дело. Но, — Эйдан наклонился вперед, — хоть я и не верго ни в какие волшебные мечи и древние пророчества, но не буду спорить, что Морлох становится очень опасным для Анакреона. Да и не только для него. Поэтому он должен быть уничтожен.
— Отлично. — Брианна вздохнула с облегчением. — В конце концов, только это и имеет значение. И еще то, что я жизненно необходима для достижения успеха в…
Эйдан поднял руку, призывая ее замолчать.
— Раз нет мага в мече и нет пророчества, нет необходимости и в тебе. А поскольку вступить в битву с колдуном и выйти из нее живым — дело почти безнадежное, сомневаюсь, что стоит говорить об успехе. Тем не менее, ради матери и тех добрых людей, которые, как ты говоришь, еще остались в этой стране, я собираюсь его найти. Мне терять нечего. У тебя же, — продолжал он, — есть все. Ты молода, невинна, у тебя впереди вся жизнь. И ты слишком прелестна, чтобы провести свой век в монастыре.
Теперь они смотрели друг другу в глаза.
— Есть другое решение. Лучшее. От недоброго предчувствия у Брианны замерло сердце.
— Эйдан, о чем ты говоришь? Я твоя жена. Что бы ни случилось, в какую бы беду мы ни попали, я тебя не покину. Я поклялась перед Богом и людьми…
— Нет, покинешь, леди жена, — возразил Эйдан с решительным видом. — Приказываю тебе как муж. Разве не клялась ты быть послушной?
Она гневно уставилась на него.
— Ну, Брианна, говори, клялась?
— Да, — пробормотала она.
— Тогда повинуйся. Через три дня мы доедем до замка Хэверсин. Это владения Дэйна. Я тебе о нем говорил. Так вот. Сначала мы поедем к нему. Ты останешься там. Дальше я отправлюсь один.
