Эмма Уайлдс - Грешная тайна
Тут он наконец приподнялся и взглянул на нее с виноватой улыбкой.
— Вероятно, я был слишком уж нетерпелив, дорогая. Или все-таки не слишком?
Она улыбнулась ему в ответ:
— Милорд, вы все сделали очень своевременно, уверяю вас.
— А я не причинил вам боли?
Джулианна невольно рассмеялась.
— Напротив, вы доставили мне необычайное удовольствие. Это было восхитительно, милорд.
Лежа г рядом с мужем, она по-прежнему ощущала силу его могучих мускулов, и именно эта его сила позволяла ей чувствовать себя в полной безопасности, когда муж находился с ней рядом. А мысль о том, что он когда-нибудь может причинить ей боль… О, такое ей даже в голову не приходило.
Майкл вдруг весело улыбнулся, — да-да, именно весело, по-настоящему! — и проговорил:
— Что ж, дорогая, возможно, я напрасно беспокоился.
Когда же он немного отодвинулся от нее и улегся на спину, Джулианна невольно вздохнула — у нее возникло ощущение, что она лишилась чего-то очень ей нужного, чего-то очень для нее важного. Повернув голову, она увидела длинный розоватый шрам у него на боку: теперь повязки на нем не было, и стало совершенно ясно, что это именно рана.
«Как странно… — подумала Джулианна, — Ведь Майкл — настоящий джентльмен, титулованный аристократ, а его семья — одна из богатейших в Англии. Но почему-то все его тело покрыто шрамами?» Теперь-то она отчетливо видела и другие такие же отметины, но только старые, уже побелевшие. Да-да, все его мускулистое тело в таких отметинах. И самой значительной из них был серебристый сморщенный шрам на левом бедре. Впрочем, и на правом плече виднелся маленький, но очень отчетливый круглый шрам — сюда, возможно, угодила ружейная пуля.
И что это за красноватые отметины у него на животе? Выглядят как ожоги…
— Наверное, после всех тягостей и испытаний войны Лондон кажется скучным, — проговорила Джулианна неожиданно.
Неожиданно для самой себя.
Майкл не шевелился, но она вдруг почувствовала некоторое напряжение в его мышцах. Немного помолчав, он сказал:
— Полагаю, что кое-какие из моих не очень-то привлекательных испанских сувениров привлекли ваше внимание и, возможно, даже вызвали удивление. Что ж, если эти шрамы вам не нравятся, то прошу меня извинить. Но поверьте, дорогая, я был бы очень рад, если бы сумел избежать этих ранений.
— Но я не говорила, что они мне не нравятся, — ответила Джулианна. — Я просто подумала, что… — Она немного смутилась. — Подумала о том, что эти шрамы — еще одно напоминание о том, что я очень мало о вас знаю.
— Со временем мы больше узнаем друг о друге.
При этих словах мужа Джулианна едва не рассмеялась. «Какой же он мастер уходить от вопросов и скрывать свои мысли», — подумала она.
— Надеюсь, что так.
Джулианна чуть приподнялась, чтобы лучше видеть лицо Майкла. Но это совершенно ничего не изменило. Лицо его ничего не выражало.
Немного помолчав, Джулианна вдруг заявила:
— Но я и сейчас кое-что о вас знаю.
Муж взглянул на нее с удивлением. Или, возможно, просто изобразил удивление.
— Неужели?
— Да, знаю. Знаю, например, что вы не любите рыбу, за исключением камбалы. Потому что только ее вы ели на днях за ужином. Кроме того, вы не любите сладкое и обычно отказываетесь от десерта. Вы очень, мало спите и почти всегда встаете на рассвете. И малейший звук мгновенно будит вас. Если же играет музыка, вы делаете вид, что она вам нравится, но я думаю, что чаще всего вам просто скучно. Хотя некоторые пьесы Баха вам все-таки нравятся.
«Стоит ли говорить дальше?» — спросила себя Джулианна. Решив, что стоит, продолжила:
— Вы, милорд, не хотели жениться на мне, но чувство долга заставило вас это сделать. Вы твердо решили возместить вашим, родителям потерю старшего сына.
Муж по-прежнему не шевелился, но она чувствовала, что сумела привлечь его внимание — в том смысле, что ее слова произвели на него, некоторое впечатление. Он довольно долго молчал, потом, едва заметно нахмурившись, ответил:
— Очевидно, вы очень наблюдательны, миледи. Почти все, что вы сейчас сказали, — чистейшая правда.
— А в чем же я ошиблась?
— Видите ли, я очень люблю шотландскую семгу, если она правильно приготовлена.
Джулианна с улыбкой кивнула:
— Я запомню это, милорд. Даже запишу, чтобы не забыть.
Он снова помолчал, потом сказал:
— Но я не знал, что буду так вам интересен.
— Тогда вы, возможно, не понимаете женщин, милорд. Ведь вы мой муж. Само собой разумеется, что я нахожу вас интересным.
Джулианна прекрасно осознавала, что сейчас, в постели, она имеет некоторую власть над мужем, но, увы, власть эта ограничивалась постелью, а ей хотелось большего… «Что ж, может быть, со временем я сумею что-то в этом смысле изменить», — подумала она, снова улыбнувшись.
А Майкл со смехом проговорил:
— Но я никогда даже не делал вид, что понимаю женщин. И мне кажется, что мало кто из мужчин на это способен. Более того, я склонен считать, что мы и не должны их понимать.
Однако он не отрицал, что женился на ней только из чувства долга. Это немного огорчило Джулианну. Но почему огорчило, она никак не могла понять. Ведь она же прекрасно об этом знала… Да и сама она вышла за него по той же самой причине…
Но сейчас — во всяком случае, в эти минуты — она была очень рада, что стала женой Майкла. И ей очень хотелось, чтобы он чувствовал то же самое.
Заставив себя нахмуриться, изображая обиду, Джулианна проговорила:
— Хочу заметить, милорд, что мужчины в свою очередь, немного разочаровывают нас, женщин. В основном из-за того, что отказываются говорить о чувствах. А некоторые из них бывают очень скрытными и сдержанными.
— Если вам нужны разговоры о чувствах, то, признаюсь, я действительно не умею вести такие беседы.
Майкл вдруг стремительно повернулся, а уже в следующее мгновение снова оказался на ней.
— Но если, миледи, вам нужны не только разговоры, но и кое-что другое, то готов услужить. И я думаю, что на этот раз нам следует проделать все гораздо медленнее.
Его поцелуй был долгим и невероятно сладостным. Когда же он наконец прервался, Джулианна уже не помнила» о чем они только что говорили. Ласки мужа заставляли ее стонать все громче. Когда же он вошел в нее, из горла ее вырвался восторженный крик, тотчас же перешедший в громкие стоны.
А когда через некоторое время они затихли в изнеможении, Джулианна вдруг подумала о том, что знает о своем муже еще кое-что. Он умел очень вовремя прервать разговор, причем необыкновенно приятным образом.
* * *
Прошло уже три дня с тех пор, как он не видел солнца и был не в силах открыть глаза. Он лежал почти без движения, потому что был слишком слаб, чтобы делать что-либо. Правда, глотать он мог, и прохладная вода время от времени струилась по его пересохшим губам. Поначалу боли он не чувствовал, хотя знал, что все тело его покрыто синяками, а многие кости переломаны. Когда же боль появилась, он вздохнул с облегчением, ибо боль свидетельствовала о том, что он все еще жив, — теперь-то в этом не было сомнений.
