Дина Данович - Страсти по Анне
Открыла мне приходящая горничная, которая уже собралась к себе домой. По ее удивленному лицу стало ясно, что меня здесь не ждали.
— У меня письмо, — сказал я. Она протянула руку.
— Я передам, подождите минуточку. Может, там надобен ответ.
Я сказал, что отдать письмо должен лично. Горничная на сей раз не удивилась. Я был приглашен в зал и оставлен на некоторое время. Потом снова пришла горничная, передала, что ко мне сейчас выйдут, и ушла, сказав, что ей не оплачивают ночные часы. Фраза неприятно задела меня. Я остался ждать. Темно-синий ворсистый бархат кресел, на стенах — какие-то картины, и я отметил про себя, что жилье это хоть и с претензией, но все-таки дешевое.
— Вы ко мне? — услышал я голос и повернулся на него.
И понял, что значит онеметь от неожиданности. Передо мной стояла королева. И осанка, и гордая голова, и маленькие руки — все говорило о благородстве происхождения. Я поклонился, но мне вдруг захотелось упасть к ее ногам и поцеловать край ее одежды. Она подошла ко мне, окутала ароматом своих духов. Я увидел маленькую родинку на ее высокой шее и не мог оторвать от нее взгляда. Я понимал, что бледен, смешон и взъерошен, что от моей вагонной бравады не осталось и следа, что передо мною не маленькая барышня, готовая смотреть мне в рот, а наверняка роковая дама, избалованная мужским вниманием!
— У вас письмо? — снова заговорила она.
И снова я не ответил, только кивнул. Но, по-видимому, она привыкла к тому, что мужчины теряют голову в ее присутствии, поэтому не стала меня ни тормошить, ни высмеивать. Она указала мне на кресло, сама зажгла свечи, предложила мне чаю и взяла письмо, снова прикоснувшись ко мне шлейфом своего аромата.
Письмо было коротким: я видел несколько ровных строчек, но читала она его долго, перечитывала, бледнея на глазах.
— Что ж, — сказала она ровным голосом, но я понял, что дался он ей с великим трудом. Видно было, что ей плохо. Она почувствовала мою неловкость, смущение, желание уйти, чтобы не мешать ей.
— Не торопитесь, — властно остановила она меня. — Или вам надо обратно на поезд?
— Нет! — сказал я.
— Побудьте еще немного. Вы же понимаете, что я сейчас не в себе. Пожалуй, и застрелиться смогу. Вы же не хотите, чтобы я умерла?
И тут я впервые увидел ее глаза. Они были черны, как два бездонных омута, с тонкими голубыми краями, за которые уже опасно заходить. Я смотрел в ее до предела расширенные зрачки и не мог пошевельнуться.
— Так что же? — рассмеялась она. Наваждение рассеялось, она прикрыла глаза длинными ресницами, будто для того, чтобы остановить действие чар. — Мне убить себя?
— Не надо, — сказал я, не узнавая собственного голоса.
— Почему? — спросила она.
Я не понимал. Она смеялась мне прямо в глаза и ждала моих слов.
— Вам нельзя… Вы просто не можете… Вы не должны… — От моих глупых слов мне стало жарко и неловко, еще больше захотелось уйти.
Она внимательно посмотрела на меня то ли с сочувствием, то ли с удивлением. Глухо рассмеялась. Но почти сразу же оборвала свой неприятный смех.
— Нет? — спросила она. — Так почему же? Вы ведь так и назвали мне ни одной разумной причины. — Она посмотрела мне в глаза внимательно и строго. — Вы, вероятно, меня за королеву приняли, — сказала она, прочитав легко мои мысли. — Но я не королева. Вы, как и многие другие, ошибаетесь. Я — всего лишь содержанка. Продажная девка, иными словами. Кто позовет ночевать, к тому и иду.
Теперь мне стало душно от ее слов. Казалось, и горностаевая мантия исчезла с ее плеч, и венец растаял над ее головой. Передо мной была женщина с безумными глазами и порочной улыбкой.
— Противно вам? — спросила она.
— Нет, — ответил я и не лгал.
Она посмотрела на меня внимательно.
— Раз не противно, останетесь на ночь?
Все перевернулось во мне. Пронеслись в воспоминаниях дорога, залитая солнечными лучами, краснеющая барышня из моего купе, слова: «Завтра же»… Кто их произнес? Я? И появление в маленьком зале величавой королевы, которая могла бы стать вечным предметом моего тайного поклонения. Я не посмел бы и мечтать, что такая женщина позволит мне ухаживать за собою. И ее слова, от которых повеяло пламенем преисподней, — не шутка ли? Сейчас она расхохочется, как русалка или вилисса, и выставит меня вон. Но она ждала.
Я стоял и смотрел на кончик ее черной туфли.
— Останусь, — сказал я, вскинув на нее взгляд. Она ласково мне улыбнулась.
— Очень хорошо! Так давайте познакомимся. Меня Маргаритой зовут. А вас?
— Николаем.
— Присаживайтесь, — предложила она.
Она подошла ко мне, пробежала гибкими пальцами по ручке кресла, зашла за его спинку, перегнулась ко мне, положила руки мне на плечи и зашептала.
— Вот и хорошо. Я хоть и дрянная девка, но для вас, только для вас, буду хорошей. Только вот, чтобы уж вы все до конца поняли, я и деньги с вас возьму. Рубль. За ночь. За целую ночь, как самая дешевая проститутка. Согласны? От ее слов, горячего дыхания, от ее запаха я едва не терял сознание.
— Маргарита…
— Вам стыдно давать мне деньги? — спросила она, снова угадав мои мысли. — Не стыдитесь. Вы же покупаете сигареты? Вы же платите в лавке за любую вещь.
— Но вы… — перебил ее я.
— Так это то же самое. Вы поймете. Сегодня же поймете!
Мы поднялись на второй этаж, и только в ее спальне я понял, что со мной происходит. Сладкая и грешная тайна за семью печатями раскрывалась передо мной во всей своей прелести и порочности.
Мы немного поболтали, потом она указала мне на ванную комнату, поцеловала в лоб, и я ушел купаться. Пришел я обратно довольно быстро, когда она меня еще не ждала. Она сидела в низком кресле рядом с крохотным столиком, а в ее руках была стеклянная трубочка, которую я сначала принял за сигарету. Присмотревшись, я понял, что ошибся, тем более что в глазах Маргариты я увидел испуг.
— Что это? — спросил я.
Она посмотрела на меня и тихо сказала, не желая лгать:
— Кокаин.
Зрачки ее стали еще чернее, они дышали, пульсировали, напоминая теперь не черные омуты, а спрутов на холодном океанском дне. Мне показалось, что рядом со мной ведьма, но она заговорила, и вся неловкость тотчас исчезла. Она хищно облизывала губы, но и этот ее жест почему-то мне нравился.
Скрывая свою стыдливость, она жадно целовала меня, откровенно и захлебываясь шептала нежности. Да, она была стыдлива, но я не понял этого тогда. Понял, но много позже. Я же не помнил себя, мне казалось, что королева, снизошедшая до простого смертного, вдруг стала моей собственностью, отчего было и жутко, и радостно.
Утром я проснулся поздно, еще в постели вспомнил все свое вчерашнее приключение, улыбнулся и быстро встал. Удивительно хорошо и ново было осознавать себя в доме малознакомой женщины после ночи бурных ласк. Я искупался и отправился искать хозяйку. Она была на кухне и уже приготовила нам завтрак.
