Валери Кинг - Прикосновение Купидона
Пока я заканчиваю эту запись – я должна торопиться, поскольку, я слышала, папа уже созвал слуг, чтобы попрощаться с ними, – я продолжаю смеяться!
Вчера вечером я и Эверард обсуждали «Оратора» Ханта и его радикальные общественные взгляды. Беседа так увлекла нас, что мы оба не слышали, как Джулия ищет и зовет нас. Наконец она влетела к нам и резким голосом спросила, не оглох ли один из нас или мы оба!
Да, я смеюсь, я довольна и очень-очень волнуюсь!»
22
Джулия стояла в гостиной рядом со своей арфой, нервно кусая губу и морща лоб. В руках она сжимала – так, словно оно могло улететь, если она ослабит свою хватку, – послание от Лоуренса с еще несломанной восковой печатью. Не прошло и десяти минут, как он передал ей это предательское послание, его слова все еще звенели в ее ушах: «Не покидай меня!»
Ее мучило дурное предчувствие. Она держала зажатый в пальцах сложенный вчетверо листок веленевой бумаги и думала о том, что, с тех пор как Лоуренс появился на Гросвенор-сквер, чтобы взять на себя все приготовления к поездке, он преследовал ее повсюду. Он пристально глядел на нее, когда думал, что никто этого не замечает, он смешил ее, говоря ей дурацкие шутки, прятался в коридорах и пустых комнатах, ловя ее врасплох – каждый раз зажимая ей рот рукой, чтобы она не успела завизжать, – а потом только щекотал ее или целовал руку. Однажды, когда он поймал ее в любимой папиной комнате и хотел поцеловать, она так испугалась, что это остановило его.
– Я почти забыл, – произнес он с разрывающей сердце печалью, – что ты обручена и выходишь замуж. Не за меня.
Каким подавленным выглядел он потом весь день и оживился только, когда начал говорить с Дианой об организации кортежа. В этот момент ничто, казалось, не омрачало его дух – он был на подъеме, темные глаза светились явным удовольствием от работы. Она понимала Лоуренса больше, чем кто-либо, поскольку сама испытывала то же, когда ухаживала за своими бездомными или ранеными животными. Она забывала обо всем другом и не знала усталости или раздражения, когда заботилась о своем зверинце.
Однако больше всего в отношениях с Лоуренсом ее беспокоило то, что в последнее время – особенно когда она начинала скучать, а Эверард беседовал с ее сестрой – она сама стала искать встречи с ним в пустых комнатах. Казалось, он понимал это, и они стали видеться еще чаще. Все это было, конечно, безобидной игрой, но ее совесть нашептывала ей предостережения.
И вот теперь он написал ей, и она страшилась содержания этой записки больше, чем глупых пряток, в которые они играли по привычке.
Сломав восковую печать, она открыла письмо и, пробежав его глазами, вздохнула с облегчением. Там было написано только: «В час в библиотеке». Она взглянула на каминные часы – до часа оставалось пять минут. В четверть второго кортеж должен был отправляться. Ее сердце громко застучало в груди, она сложила письмо и сунула его в муфту.
– Вот вы где, моя дорогая! – неожиданно раздался голос Эверарда.
– Вы! – воскликнула Джулия, быстро оборачиваясь, чтобы взглянуть на него, и краснея.
– Конечно, моя любовь. Кто же еще мог обратиться к вам так нежно. Только скажите, и я вызову его, чтобы он ответил за свою дерзость!
– Разумеется, никто, – ответила она поспешно, сжимая в кулаке записку Лоуренса. Видел ли он, как она прятала письмо в муфту? Потребует ли прочесть его? Что, если он решит пойти в библиотеку вместо нее?
Она почувствовала слабость, но ни за что не могла позволить себе упасть в обморок, когда ее ждала тайная встреча с Лоуренсом!
Эверард прошел через комнату, чтобы встать рядом с ней у арфы. Когда он начал говорить, лицо его светилось любовью, но она была не в состоянии слушать его и снова занервничала. Она поняла, что он восхищается ее модной шелковой мантильей, но не могла сосредоточиться на его словах. Тиканье часов на другом конце комнаты отдавалось у нее в сердце. Прошла минута, она улыбнулась Эверарду, кивнула в признание его комплиментов. Прошла еще минута, и тогда он сообщил, что у него есть подарок для нее, который порадует ее в путешествии в Беркшир. Услышав о подарке, она наконец обратила на него внимание.
– О, что же это, скажите? – спросила она, мигая. – У вас для меня подарок? Как мило! Да, да, конечно, я с удовольствием подожду, пока мы тронемся в путь.
Затем миновала еще минута. Ее сердце уже готово было выскочить из груди, когда наконец она приложила руку ко лбу и сказала:
– Эта жара. Я чувствую себя совсем разбитой. Эверард, не будете ли вы так добры сходить в мою спальню и взять мою нюхательную соль? Я оставила ее на туалетном столике.
– Дорогая моя! Что с вами? У вас такой болезненный румянец. Сядьте же! – потребовал он, подводя ее к креслу и усаживая в него прежде, чем покинуть комнату.
Однако стоило ему выйти за дверь, она вскочила на ноги и, как только каминные часы пробили час, буквально вылетела из гостиной. Быстро выглянув в коридор и убедившись, что он пуст, она сбежала вниз по лестнице и вбежала в библиотеку.
– Лоуренс, – задыхаясь, воскликнула она, увидев друга своего детства, стоящего у окна и смотрящего на улицу. – Я чуть было не попалась, открывая твое письмо, когда вдруг вошел Эверард!
Она быстро захлопнула за собой дверь и, недолго думая, повернула ключ в замке и вынула его.
– Что, черт побери, что ты делаешь? – воскликнул Лоуренс, бегом пересекая комнату и беря ключ из ее руки.
– Что… что ты имеешь в виду? Ты хотел видеть меня, не так ли? Ты… Ты отдал эту записку моей горничной?
Она порывисто выхватила ее из своей нежной розовой муфты и сунула ему под нос.
Он взглянул на записку, затем вставил ключ обратно в замок.
– Да, эх ты, дурочка! Но вовсе не затем, чтобы устроить скандал в доме твоего отца. Ты что же, вообразила, будто я собираюсь заключить тебя в объятия и умолять покинуть семью и бежать со мной перед свадебной поездкой?
Он улыбнулся ей, поворачивая ключ в замке.
На миг Джулия почувствовала огромное желание воскликнуть: «Да! Да! Лоуренс, забери меня!» Эта неожиданная мысль так ужаснула ее, так далека была от будущего, которое ждало ее в качестве жены Эверарда, что рот ее открылся.
– Нет, конечно, нет! – воскликнула она, отступая на шаг от Лоуренса.
– Я рад этому, – ответил он. – Зачем же мне нужно, чтобы вся Англия преследовала меня, готовая затянуть петлю на моей шее, поскольку твой жених – один из самых известных сынов своей страны!
Его улыбка согревала сердце Джулии.
– Не знаю, почему я так решила! – воскликнула она, стараясь вернуть себе чувство достоинства. – Что же… Что же тогда означало твое письмо?
