Эвелин Энтони - Валентина
— У меня есть любовница, — сказал кстати майор. — Я ее подцепил в Данциге. Хорошенькая, ласковая, но ей тоже не понравится мое теперешнее лицо. У вас тоже, вероятно, есть любовница — иногда любовница оказывается надежнее, чем жена, а, полковник? — Майор, морщась, поправил повязку на голове. Полковник разглядел край его шрама. Когда струпья отпадут, он, должно быть, будет иметь жуткую внешность…
— Да, — задумчиво ответил де Шавель. — В Польше я встретил одну женщину. Но мне трудно представить, чтобы она или кто-нибудь еще прельстился бы беспомощным инвалидом. Все, что мы можем сделать, мой друг, это перестать себя жалеть и думать о будущих сражениях. Вместе с вами на пару мы можем считаться целым бойцом!
Он со злостью рассмеялся и тотчас замолчал — болела грудь. Майор ничего не ответил, только снова потрогал свое забинтованное лицо и медленно уронил руку — не то засыпая, не то в отчаянии… Де Шавель не стал гадать.
Глава шестая
— К вам какая-то дама, майор!
Поль Антуан де Ламбаль оторвал взгляд от рапорта и вопросительно уставился на зашедшего в кабинет младшего офицера. Де Ламбаль был оставлен выполнять функции представителя французской секретной службы в Варшаве. Формально он состоял в должности военного советника правительства Великого Герцогства Варшавского. Эта была пренеприятная работа — каждое последующее сообщение его агентов было тревожнее предыдущего.
Настроения польского общества менялись на глазах вслед за тем, как в газетах сообщалось о новых потерях французской армии и сожжении Москвы. Задачей французского резидента было обеспечивать материальное обеспечение поляками французской армии и поддержание безопасности коммуникаций, и задача эта становилась все более сложной.
— Так чего же она хочет? Кто она? — вздохнув, спросил де Ламбаль.
— Она этого не сказала. Однако утверждает, что дело весьма срочное.
— О-ля-ля, все дела отличаются срочностью, — заметил де Ламбаль. — Спросите ее имя, без этого я ее не приму.
Де Ламбаль еще хорошо выглядел после пятнадцати лет беспрерывных военных кампаний. И в этом видна была порода, происхождение потомственного аристократа-военного. К своим уже немалым годам он лишь слегка поседел, но глаза смотрели все так же живо, как и в молодости. Он был двоюродным братом принцессы де Ламбаль, наперсницы последней королевы Марии-Антуанетты, которую во время Революции беснующаяся толпа разорвала на куски перед Бастилией. Его родители бежали в Англию, где ему пришлось долгое время жить с ними на весьма ограниченные средства. К унижению от бедности примешивалось и презрение к отцу, который позорно бежал из страны, чтобы спасти свою жизнь. Кроме того, он испытывал ненависть к англичанам, которые стали высокомерно смотреть на французских эмигрантов, как только непосредственная опасность якобинского террора для Британии миновала. В девятнадцать лет он сделал свой выбор. Пусть его семья и немногие друзья остаются в этой эмиграции, во власти своих аристократических предрассудков времен Людовика XV, и вместе с так называемым наследником трона Людовиком XVIII ожидают возвращения власти Бурбонов. Сам он не испытывал ни малейшей симпатии к титулованным особам, и ни малейшего почтения к памяти казненного Людовика XVI. Во Франции начиналась новая эпоха, стараниями Первого консула Республики молодого военного Наполеона Бонапарта. Франция более не страшилась якобинского террора, и ужасы гражданской войны постепенно забывались. Наоборот, взыграл воинственный галльский дух, дух завоевателей Европы, который был очень близок молодому де Ламбалю. Он вернулся во Францию, вступил в армию и за два года превосходно зарекомендовал себя, так что ему присвоили подобающий чин. Война была его стихией. В испанскую кампанию он был удостоен ордена Почетного Легиона за выдающуюся храбрость. Однако там же он подхватил изнурительную лихорадку, которая вывела его из строя вплоть до самого начала русского похода Наполеона. Таким образом, он мог быть направлен только на тыловую службу, и оказался на этом вот посту в Варшаве, на самой неблагодарной и отвратительной должности, которую он мог себе представить.
Через пару минут молодой офицер снова постучал в комнату. Де Ламбаль уже забыл о нем.
— Имя этой дамы — княжна Шувалова. Она здесь за дверью, не желает ждать внизу.
— Шувалова?.. Мне знакомо это имя…
— Хотелось бы надеяться! — раздался резкий голос из прихожей. — Это фамилия одного из лучших генералов Европы!
Александра прошла в комнату и откинула с лица черную вуаль. Де Ламбаль поднял на нее взгляд и спросил без тени удивления.
— Да, да, русский генерал. А кто вы, мадам, вы эмиссар от царя с переговорами о мире?
— О нет, — воскликнула Александра, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать грубости. Ее нервы были на последнем пределе от длительной бессонницы и тревоги. Все время, пока она жила в Варшаве, ей приходилось прятаться по сомнительным гостиницам и передвигаться на отвратительных извозчиках, словно она была бедной вдовой. — Я прошу прощения за вторжение, майор, но мне необходимо поговорить с вами наедине!
Майор встал и поклонился ей. Она кивнула в ответ. Она вся кипела от нетерпения.
— Садитесь, я останусь стоять, мне так удобнее, — заявила Александра.
Молодой офицер хмыкнул и вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Де Ламбаль был чувствителен к громким звукам и как-то раз даже запустил в этого лейтенантика чернильницей, когда он случайно хлопнул дверью. Громогласная Александра была для него орудием пытки.
— Чем могу служить вам, мадам? — сказал он. Его удивляло то видимое напряжение, которое эта дама испытывала. Де Ламбаль сам имел холерический характер, и признаки родственной души он опытным взглядом увидел и в своей нежданной посетительнице.
— Моя сестра похищена!
— В таком случае вы обратились не по адресу. Вам следует пойти в полицию.
— Это политическое похищение! — заявила Александра. — Вы ведь офицер французской тайной полиции, не так ли? Тогда это ваше дело. Вы — единственный, кто может мне помочь.
Де Ламбаль взял чистый лист бумаги и перо.
— Как зовут вашу сестру, кто ее похитил и почему с моей стороны могут быть предприняты какие-либо специальные действия? В частной жизни я, конечно, интересуюсь похищениями хорошеньких дам… Ваша сестра, очевидно, похожа на вас и, следовательно, хорошенькая? — Майор лукаво посмотрел на Александру.
Очень мила, подумал он, и чертовски самоуверенна, раз думает разжечь меня так, что я соглашусь ей помогать в этом непонятном деле.
