Юджиния Райли - Речной дурман
— Джэард, пожалуйста! Подарок совершенно ни к чему. Ты уже и так сделал для меня слишком много.
— Глупости, Жасмина, — решительно возразил Джэард и вложил ей коробочку в руки.
Когда же и Мэгги захлопала в ладоши и в восторге закричала: «Мисс Жасмина, откройте свой подарок, пожалуйста!» — Жасмина поняла, что возражать бесполезно.
Но когда она открыла коробочку, обтянутую атласом внутри, она была просто потрясена и едва выговорила:
— О нет, Джэард, я не могу!
Потому что там лежали два таких изысканных изумруда, какие она едва ли видела когда-нибудь в своей жизни.
Они были квадратной формы. Свет играл и переливался на их многочисленных отполированных гранях. Один из них был подвешен к великолепной, филигранной работы золотой цепочке, а другой украшал тяжелое золотое кольцо. Джэард улыбнулся при виде восхищения Жасмины.
— Конечно, можешь, — ответил он. — Они принадлежали моей матери, — продолжал Джэард с наигранной непринужденностью, — и предназначены женщине, на которой я женюсь.
— Джэард! — запротестовала Жасмина, умоляюще глядя на него — В таком случае я их не могу принять.
— Тогда надень их только на сегодняшний бал, — рассудительно заключил он, но взгляд его умолял. — Они так подходят к твоему платью, правда, дорогая?
Жасмина в нерешительности молча кусала губы, когда Мэгги начала прыгать вокруг нее:
— О, мисс Жасмина, ну наденьте их! Ну, пожалуйста!
Жасмина опять поняла, что против них двоих ей не устоять.
— Хорошо, я надену их, но только сегодня.
С улыбкой он надел ей на палец кольцо и застегнул цепочку на ее шее.
— О, мисс Жасмина, вы прямо как принцесса! — закричала в восторге Мэгги.
— Я и чувствую себя принцессой — ответила Жасмина чуть охрипшим от волнения голосом.
— Ну, леди, тогда пойдемте вниз? — пригласил Джэард, предлагая руки им обеим.
Из комнаты они вышли вместе. Однако на лестнице возбужденная от волнения Мэгги побежала вперед, оставив их вдвоем. Жасмина обнаружила, что восторг Мэгги заразителен. Она почувствовала такую гордость от того, что спускается по лестнице, опираясь на руку Джэарда. Когда она смотрела на него, сильного и красивого, идущего рядом с ней, ей казалось, что нет такого препятствия, которое они не смогли бы вместе преодолеть.
На площадке Джэард вдруг остановился и притянул Жасмину к себе, чтобы поцеловать в первый раз за столько дней. Поцелуй был коротким, но горячим, и она не протестовала.
— Я знаю, ты не готова выслушать все, что я чувствую, любовь моя, — сказал он ей прерывающимся голосом, оглядывая ее восхищенным взором. — Но, Господи, я обязательно должен тебе сказать, что ты восхитительна. А эти изумруды просто не идут ни в какое сравнение с твоими глазами, любимая.
— С тобой я и вправду чувствую себя красивой, — в волнении прошептала она в ответ.
Они стояли и смотрели друг на друга как вкопанные, когда снизу раздался озабоченный голос тетушки Чэрити:
— Джэард, Жасмина! Пожалуйста, спускайтесь, пока не пришли гости, и посмотрите, не забыла ли я чего.
Они послушно спустились вниз и присоединились к Мэгги и Чэрити, которые уже были в гостиной. Несмотря на то, что мисс Чэрити очень нервничала, выглядела она в тот вечер просто царственно в строгого фасона платье из золотого шелка. На шее у нее ярко сверкало ожерелье из топазов.
— Мисс Чэрити, вы так красивы сегодня! — воскликнула Жасмина.
— А вы просто великолепны, моя дорогая, — отвечала Чэрити с ласковой улыбкой — Теперь мы все везде обойдем и посмотрим, все ли готово.
Вчетвером они обошли комнаты нижнего этажа. Жасмина подумала, что в доме никогда еще не было так красиво. По всем комнатам были расставлены серебряные кубки и хрустальные вазы со свежесрезанными цветами, и воздух был напоен ароматом роз, камелий и гардений. В двух одинаковых гостиных по обеим сторонам лестницы мебель была расставлена вдоль стен, а ковры убраны, чтобы там можно было танцевать. В главной гостиной на пианино и на двух пюпитрах были разложены ноты вальсов Штрауса и Шопена. Из филармонического клуба были приглашены пианист и два скрипача.
В столовой двое слуг мужского пола, одетые в соответствии с торжественностью события, стояли наготове у буфета, в котором были всевозможные соблазнительные блюда, какие себе только можно вообразить, начиная с привозной икры и бургундских улиток и кончая сельдью пряного посола и ветчиной из Вирджинии. Центральное место на буфетной стойке занимала огромная чаша для пунша, сделанная из чистого серебра, обложенная большими ароматными цветами магнолии.
— О, мисс Чэрити, все так изысканно и прелестно! — восхитилась Жасмина. — Правда, Джэард?
— Ты просто превзошла себя, тетя, — похвалил он с гордостью.
Вопрос Мэгги подтвердил все сказанное:
— Мисс Чэрити, можно мне взять печенье?
Все трое рассмеялись а мисс Чэрити сказала Мэгги:
— Конечно, детка. Но не объедайся сладостями, а то тебе станет плохо, и ты пропустишь все самое вкусное. Я велела Дулси зажарить для тебя несколько куриных ножек.
Мэгги побежала к буфету, а Чэрити спросила:
— Вы уверены, что я ничего не забыла, дорогие мои?
Когда Жасмина и Джэард начали успокаивать ее, раздался стук в парадную дверь.
— О Боже! — воскликнула Чэрити. — Гости уже прибывают.
— Я пойду встречу их, — с готовностью предложил Джэард.
Подмигнув Жасмине, он добавил: — Жасмина, будь добра, успокой тетю и скажи ей, что она ничего не забыла.
Джэард вышел, а Чэрити повернулась к Жасмине:
— Простите мне мою нервозность, дорогая. Если бы я была лет на двадцать моложе… Но, увы, когда достигаешь моего возраста…
— Мисс Чэрити, вы все прекрасно делаете… гораздо лучше, чем могла бы я на вашем месте, — поспешила заверить ее Жасмина и подошла ближе, чтобы пожать ей руку — Все так красиво, и у вас было столько хлопот.
— Что вы, что вы, — отвечала Чэрити с присущей ей скромностью.
Тут из вестибюля раздались приближающиеся к ним голоса, и Чэрити, распрямив свои маленькие плечи, добавила:
— Ну, дорогая, пойдемте встречать гостей.
Обе женщины направились в центральный вестибюль, где Жасмина увидела пожилую пару и молодую женщину, явно их дочь. Эта красивая девушка так уверенно держала Джэарда под руку, как будто он ей принадлежал.
Волосы девушки были черными как смоль. Беспорядочными локонами они ниспадали на ее лицо и плечи. Черты ее лица были совершенны: губы полные и яркие, щеки румяные, а глаза темные и загадочные. Ее платье — белое и пышное с заниженной талией и лифом в обтяжку, зашнурованным бледно-голубой лентой, — выгодно подчеркивало женственность ее фигуры.
