К. Харрис - Где танцуют тени
Девлин вгляделся в водянисто-голубые глаза торговца. Сомнений нет, вся история Линдквиста – вранье. Однако виконт рассудил, что нелишне будет навести справки о пятничных посетителях квартиры Росса у владелицы дома.
* * * * *
Место Анжелины Шампань возле окна кофейни пустовало.
Следуя указаниям стоявшего за прилавком здоровяка-француза, Себастьян отыскал хозяйку заведения на грубо сколоченной лавке у пруда в Грин-парке. Несмотря на припекающее послеобеденное солнце, она надела шляпку с узенькими полями и не захватила зонтик. Вокруг скамейки суетились утки, перепархивали стайки голубей и воробьев. При виде Девлина дама усмехнулась:
– Итак, как продвигается ваше расследование, мсье виконт?
– Не столь быстро, как хотелось бы, – признал Себастьян, присаживаясь рядом и наблюдая, как француженка крошит кусок черствого хлеба и бросает подачку крякающему, воркующему и чирикающему окружению. – Похоже, вы частенько сюда наведываетесь?
– Каждый день. – Хозяйка кофейни отломила еще кусок хлеба. – Если опаздываю, мои приятели ужасно сердятся.
Они немного посидели в дружеском молчании, наблюдая за пернатыми.
– На южной оконечности острова Пеллестрина, возле Венеции, есть пляж под названием Ка-Роман, – заговорила мадам Шампань. – Прелестное уединенное местечко, знаменитое своими птичьими базарами. Ваша матушка нередко его посещала. Особенно ей нравились колонии крачек и морских зуйков, а во время сезонных перелетов там можно было увидеть удодов и даже соловьев.
Девлин посмотрел на важного селезня, вперевалочку шествующего к воде. Он и не знал об этой стороне материной натуры. В его воспоминаниях леди София интересовалась исключительно нарядами и лентами, маскарадами и раутами. Скучала ли она по Англии, глядя, как морские зуйки семенят и скользят по водам чужестранной лагуны?
Скучала ли она по нему?
– Как вы думаете, она была счастлива? – негромко спросил Себастьян.
– Разве счастье длится непрерывно? Особенно, если теряешь столь многих из тех, кем сильнее всего дорожишь. – Разумеется, Анжелина Шампань имела в виду его мать. Но виконт понимал, что она говорила и о себе.
Девлин пристально вгляделся в безупречный профиль, все еще гладкую линию щеки, чувственный изгиб полных губ, поблекшие локоны, под которыми пряталась большая часть черной шелковой повязки. Тут собеседница повернулась, прямо посмотрела виконту в лицо, и при виде ее прикрытого, искалеченного глаза он в очередной раз невольно внутренне содрогнулся. Себастьяну подумалось, что для француженки увечье должно являться постоянным, неотвратимым напоминанием обо всем, что она выстрадала и что потеряла.
– Вы скучаете по Франции?
Мадам снова отвела взгляд, устремляя его на искрящуюся под солнцем воду пруда.
– Я скучаю по прежней Франции. По жизни, которую вела, по любимым мною людям. – Тень улыбки осветила тонкие черты и исчезла. – А может, на самом деле я тоскую по прошлому. Говорят, это признак прихода старости? Печалиться о былом означает перестать смотреть в будущее и жить воспоминаниями.
Слова француженки кое о чем напомнили Себастьяну.
– А если бы Александр Росс интересовался потусторонним, вы бы знали?
– Потусторонним?
– Спиритические сеансы, медиумы, призывание духов умерших людей и прочее.
– А-а. Нет, – покачала головой домовладелица, – никогда не слышала, чтобы он упоминал о таком. Но это не свидетельствует, что Росса не занимали подобные вещи. Те, кто этим увлекается, редко откровенничают о своих верованиях. – Склонив голову набок, мадам Шампань прищурила уцелевший глаз на собеседника: – Полагаете, здесь замешан спиритизм?
– Если честно, нет. Подозреваю, он не более чем прикрытие для неких иных занятий. Однако мне сообщили, что Александр сильно повздорил с кем-то, приходившим к нему на квартиру в пятницу вечером. Вам об этом ничего не известно?
– По правде сказать, до меня доносились крики. Может, отец де Ла Рока и был дворянином, – губы мадам презрительно скривились, – но у сына манеры невоспитанного мужлана.
– Так это с Антуаном де Ла Роком вышла размолвка?
– Именно. Я же говорила, он часто сюда наведывался. По-моему, приходил в прошлую среду, а потом явился еще и в пятницу.
– Не знаете, о чем они поспорили?
– Большей части ссоры я не слышала, только последнюю фразу. Де Ла Рок выпалил ее, уже спускаясь по ступеням, так что эхо отдавалось на всю лестницу.
– И что же он сказал?
– Точных слов не припомню, но мой соотечественник явно считал, что его жизнь подвергается опасности и по этой причине хотел получить с Александра побольше денег. Тот отказал.
– Почему же вы не сообщили мне этого раньше?
– Вы не спрашивали, – зазмеилась хитрая усмешка.
Девлин поймал себя на том, что точно так же ухмыляется в ответ:
– А о чем еще вы знаете, но умалчиваете?
При этих словах Анжелина Шампань напряглась, словно замыкаясь в себе. Сыпнув птицам остатки хлебных крошек, она поднялась и пошла к тропинке.
– Больше мне ничего не известно.
* * * * *
После ухода француженки Себастьян немного посидел, поставив локти на колени, опершись подбородком на сложенные руки и задумчиво разглядывая рябивший от ветра пруд.
А затем снова направился на Сент-Джеймс-стрит.
Бросив взгляд сквозь эркерное окно, он заметил, что хозяйка заведения еще не вернулась на свое излюбленное место. Виконт зашел в боковую дверь и взбежал по ступеням к жилищу Росса.
Дверь на стук открыл камердинер, при виде Девлина тут же побледневший.
– Милорд! Я… – Пул напоминал перепугано ищущего укрытие кролика, – я как раз собрался уходить.
– Я ненадолго, – обронил Себастьян, проскальзывая мимо слуги в квартиру.
От обломков столика, некогда стоявшего у двери, не осталось и следа. Камердинер поразительно продвинулся в своих усилиях, сложив в коробки одни вещи и избавившись от других. Очевидно, коротышке удалось подыскать новое место, и он торопился туда перейти.
– Всего пара вопросов, – пообещал Девлин. – Меня интересует одежда, которая была на вашем хозяине в день смерти.
– Милорд? – озадаченно глянул Пул.
– Сюртук, рубашка, бриджи, чулки, галстук – все, что было надето на Россе, когда вы видели его в последний раз. Где он обычно оставлял вещи, раздеваясь перед сном? На стуле? На полу?
– Белье, предназначенное в стирку, бросал на пол. Когда жилет, сюртук или бриджи нуждались в чистке, мистер Росс клал их на кушетку, в противном случае убирал их в шкаф сам, – сделав паузу, камердинер добавил: – Если только не был выпивши.
