Николь Берд - Видение в голубом
Неужели она не может снова забеременеть? Это действительно тяжелый удар для нее, подумала Джемма. Луиза залилась краской.
— О, я знала об этом. Я была там, когда вы, ну, вы, наверное, не помните, тяжело болели. Я понимаю, насколько мучительным было перенесенное вами разочарование. Прошу извинить меня, леди Гейбриел, за то, что докучала вам своей легкомысленной просьбой.
Сказанное Луизой прозвучало искренне, выраженное ею соболезнование было непритворным, так, во всяком случае, показалось Джемме. Ей было также приятно видеть, что Луиза в своем сострадании, по всей видимости, отказалась от прежних честолюбивых намерений. Это характеризовало ее подругу с самой лучшей стороны, и Джемма молча воздала ей должное.
Когда лакей принес на подносе чай, пирожные и печенье, разговор на время прекратился. После того как лакей удалился, Луиза налила чашку чая и подала гостье.
— Спасибо, мисс Крукшенк, — поблагодарила ее леди Гейбриел. — Можно мне звать вас Луизой? Я благодарна вам за поддержку, которую вы только что оказали мне. Я немного пришла в себя. А то ведь все время думаю только о себе. Кстати, в этом виноват мой муж, который всячески балует меня. Я должна вернуться к прежнему образу жизни и прогнать прочь печальные воспоминания.
Выражение лица у Луизы изменилось, в глазах у нее вспыхнула надежда.
— О, пожалуйста, зовите меня просто Луизой, я буду рада. Но вы действительно хотите…
— Знаю по собственному опыту, насколько важен для начинающего первый сезон, — улыбнулась леди Гейбриел, причем Луиза, как успела заметить Джемма, покраснела от удовольствия. Но тут же спохватилась и сказала:
— Миледи, я должна сообщить вам кое-что, чтобы вы не оказались в неловком положении. — Ее голос дрогнул, Луиза перевела дух и продолжила: — Уверяю вас, у меня очень респектабельная семья. Но дело в том, что мой отец владел несколькими шерстяными фабриками на севере, а также множеством магазинов. Если вы находите это неприемлемым, я не стану злоупотреблять вашей добротой.
Леди Гейбриел окинула Луизу задумчивым взглядом.
— Я ценю вашу откровенность, Луиза, но вам нечего опасаться. Мой собственный отец, родом из очень почтенной и уважаемой семьи, обожал машины и даже изобрел некоторые из них. В основу его состояния, а также моего наследства, как и моей сестры, легли полученные им патенты и изобретения; он усовершенствовал ткацкие станки, которые наверняка применялись на фабриках вашего покойного отца. Разве я могу относиться неуважительно к тем, кто зарабатывает деньги честным трудом и своими талантами?
Луиза широко раскрыла глаза.
— И вам, никто не выказывал неуважения? О, прошу извинить меня.
— Если и случалось нечто подобное, я не обращала внимания на такие глупости, — сообщила леди Гейбриел. — Я знаю, насколько порой бывают щепетильны некоторые представители высшего света, но не придаю этому никакого значения. Я даже представить себе не могу, чтобы кто-нибудь осмелился пренебрежительно относиться к Хиллам или Синклерам. — Отмахнувшись от столь нелепого предположения, леди Гейбриел продолжила: — Один из моих близких друзей, мистер Эндрю Форсайт, устраивает на следующей неделе бал. Это небольшой и блестящий вечер, но Салли на редкость любезная хозяйка, и, кроме того, это неплохая возможность для вступления в высшее общество. Она просила меня приехать, однако я колебалась. Но теперь решила поехать — кроме того, я прослежу, чтобы она пригласила вас и вашего жениха, а также вашу подругу.
Джемма глубоко вздохнула. Неужели ее тоже приглашают на бал?
Едва Луиза, запинаясь, поблагодарила ее, как леди Гейбриел повернулась к Джемме, застывшей в безмолвном удивлении:
— А теперь, дорогая, надеюсь, вы извините меня за мой вопрос, вызванный отнюдь не праздным любопытством. Полагаю, сегодня утром вы нанесли визит моему мужу, чтобы рассказать весьма загадочную историю? Лакей услышал, какой адрес вы дали вознице кеба, а я не могла не заметить, что это был тот же самый адрес, который стоял на письме, написанном мне мисс Крукшенк.
Джемма приподняла голову и посмотрела прямо в лицо леди Гейбриел.
— История действительно неправдоподобная… — начала она.
— Но это вовсе не значит, что она только кажется неправдоподобной, — вежливо вставила леди Гейбриел.
Ожидая встретить скорее скептичное, чем участливое отношение, Джемма смутилась.
— Гейбриел говорит, что у вас имеется письмо, которое, как вы полагаете, написано женщиной, которая, возможно, была не только вашей матерью, но и матерью моего мужа? Вы не позволите мне взглянуть на него?
У Джеммы от волнения перехватило дыхание.
— Конечно, — с волнением вымолвила она, видя, с каким беспокойством смотрит на нее Луиза. Никто из них не хотел разочаровать леди Гейбриел, и если бы та помогла Джемме… Не обольщая себя надеждой, Джемма достала из ридикюля письмо и бережно развернула.
Словно поняв, насколько драгоценен для Джеммы этот потертый листок бумаги, леди Гейбриел поставила на столик чашку с чаем, подошла к Джемме и присела совсем рядом с ней, чтобы взглянуть на письмо.
Все хранили молчание. Наконец леди Гейбриел подняла голову и сказала:
— Я не совсем уверена, понимаете, но муж уже отправил записку в наше загородное имение, распорядившись прислать ему книгу по домоводству, в которой сохранились записи, сделанные рукой его матери. Хотя почерк очень похож. Надо сравнить эту запись с другими.
Последние фразы Джемма слушала затаив дыхание, затем, вздохнув, сказала:
— Благодарю вас. Я нисколько не виню вашего мужа в том, что он с недоверием отнесся к моему рассказу. Но я так хотела узнать побольше о моей маме, и почему…
— Почему она отослала от себя свою дочь? — подхватила ее слова леди Гейбриел сочувствующим тоном. — И ничего не сообщила об этом своим сыновьям?
Джемма не отводила глаз от ее лица, но леди Гейбриел почему-то медлила. — Полагаю, — в раздумье проговорила она, — возможно, ваша мать родила вас не от мужа. — Последние слова леди Гейбриел произнесла мягко, ни в ее интонации, ни в ее взгляде не было и тени осуждения. — Это иногда случается, вы знаете. Однако такие дети редко отсылаются прочь из семьи, ведь шила в мешке не утаишь. Слухи о подобном в светском обществе… хотя это не относится к делу. Но вот что важно, я должна сообщить, что незадолго до своей смерти отец моего мужа нанес нам визит. Это был очень тяжелый, бессердечный человек. Если за какую-то мнимую провинность он порвал отношения со своим сыном, то, по-видимому, умерший маркиз мог совершить такой же дурной и столь же ошибочный поступок против ребенка, которого не признавал своим.
