Дебра Дайер - Коварная искусительница

– Мисс Уэйкфилд считает, что не обязана прислушиваться к голосу рассудка.

– Я знаю, – тетя Марджори глубоко вздохнула. – А теперь позвольте оставить вас одного. Я поневоле заставила вас стоять в мокрой одежде слишком долго.

Марджори ушла. А Себастьян еще долго стоял на месте. Мысли крутились в его голове. Как же мог он уберечь упрямую забияку от беды? Даже если она примет его предложение, замужество все равно не изменит ее. И примет ли? Себастьян потер затекшую шею. Любая разумная женщина согласилась бы на брак с ним. С юных лет он был целью любой матери, имеющей дочерей на выданье. Женщины использовали все средства и уловки, чтобы заставить маркиза Эндовера пойти к алтарю. А здесь он ожидал ответа от самой ужасной и непредсказуемой женщины, которую Себастьян когда-либо встречал.

Что же могло быть хуже? Жизнь с этой мегерой Эммой или жизнь без нее?

Глава 16

Эмма остановилась в коридоре возле спальни, где был Эндовер. Только трус мог бежать с поля битвы. Она не могла избежать встречи с этим человеком, как бы ей этого ни хотелось. Через мгновение Эмма постучала в дверь, из-за нее раздался голос Эндовера. Девушка глубоко вдохнула, затем открыла дверь. Маркиз сидел на стуле возле камина, завернувшись в одеяло, и смотрел на собаку, лежавшую у его ног. Животное подняло голову, когда Эмма вошла в спальню. Эндовер даже не посмотрел на нее.

Девушка прошла по комнате, толкая вперед столик на колесах.

– Я принесла вам чаю, милорд, – сказала она.

Эндовер окинул Эмму взглядом, затем посмотрел ей прямо в глаза. Сердце девушки бешено забилось. Это несправедливо. Почему же этот мужчина мог заставить ее сердце биться чаще при помощи одного лишь взгляда?

Эмма остановилась перед ним. Она старалась держать свои чувства под контролем. Ведь маркиз считал, что она не способна думать. Эмма хотела показать ему, как она разумна.

– Тетя Марджори подумала, что вы проголодались. Вот сливовый торт, пирожки с лимоном, печенье и джем. А вашему другу – сосиски, – сказала она.

– Спасибо, – Себастьян взял одну сосиску и дал ее собаке.

Псина выхватила ее из руки Эндовера и начала поедать сосиску, откусывая большие куски, будто кто-то мог отнять лакомство, прежде чем собака его прожует.

– Не бойся, дружок, тебе больше не придется драться за ужин.

Его голос был столь нежен, а манеры столь любезны, что Эмме захотелось, чтобы и с ней так говорили. Она смотрела, как Эндовер давал собаке одну сосиску за другой. Рядом с маркизом она чувствовала себя хрупкой и защищенной. Эмма хотела свернуться клубочком у него на коленях, почувствовать силу его рук, которые скроют ее от тревог. Эмма хотела схватить Себастьяна за плечи, чтобы он ощутил ее желание.

Сегодня утром она позволила Себастьяну раздеть себя, целовать, а сама видела лишь его обнаженную грудь. Несправедливо! Надо подумать о чем-то другом. Этот путь ведет к катастрофе. Эмма обратила внимание на собаку.

– У этого песика есть имя? – спросила она.

– Я думаю, что Улисс – хорошее имя для него. Ему многое пришлось пережить. Я знаю, что этот песик весьма смел.

Эмма старалась из всех сил, чтобы ее руки не дрожали, пока она наливала Эндоверу чай. Она уверяла себя, что беседа идет в нужном направлении. Все прилично, и маркиз не догадывается о том, как он мучает ее.

– Вы отправите его в Гемпшир, к остальным собакам? – спросила она.

– Откуда вы знаете о них? – Себастьян удивленно посмотрел на Эмму.

– Ваша матушка сказала, что вы подбираете бездомных животных. – Она протянула ему чашку, стараясь не касаться его руки. – Странно, что этим занимается человек, которому нравится размеренная и упорядоченная жизнь, – произнесла Эмма.

– А может, мне хочется, чтобы на лондонских улицах был такой же порядок, как и в моей жизни, – Себастьян погладил собаку по голове. Она смотрела на своего хозяина с обожанием.

А может, он очень добрый человек? Эмма не хотела считать маркиза таковым.

Гораздо спокойнее считать его наглым, властным, надменным аристократом. Чем больше Эмма узнавала Себастьяна Эндовера, тем тяжелее было ей смотреть правде в глаза. В нем были почти все те качества, что нравились мисс Уэйкфилд в мужчинах. Единственное, чего не хватало маркизу, – глубокой и верной любви. А она не была согласна ни на что, кроме искренней любви. Счастливый брак без этого невозможен. Невозможен? Конечно, нет! Эмма даже не думала о браке с Себастьяном Эндовером. Но с того момента, когда он сделал ей это ошеломляющее предложение, девушка стала слабой. И чем быстрее она избавится от этого соблазна, тем лучше.

– Лорд Эндовер, я понимаю…

– Мисс Уэйкфилд, я верю…

Они говорили одновременно, перебивая друг друга. Эмма остановилась, ожидая, что лорд Эндовер продолжит свою речь. Маркиз сделал то же самое. Немного помолчав, Эмма и Себастьян попытались продолжить свой разговор, но их слова перебивали друг друга. Наконец Эндовер поднял руку, позволив тем самым заговорить мисс Уэйкфилд.

– Тогда вы сделали мне предложение, чтобы исправить содеянное вами. Я поняла, что вас ввело в заблуждение чувство порядочности.

– Ввело в заблуждение чувство порядочности?

– Именно ввело в заблуждение, потому что все произошло не по вашей вине, – Эмма сжала кулаки. – Я не верю, что из-за ошибки нужно пускаться в то, что может привести к катастрофе.

– К катастрофе? – Себастьян пригубил чаю и долго смотрел на чашку. Затем он продолжил: – Не берите вину на себя, мисс Уэйкфилд. Не надо было мне вас целовать. Ответственность за произошедшее лежит только на мне.

– Нет, не на вас. – Правда не нравилась Эмме, но от нее никуда не деться.

Ведь она желала Эндовера как мужчину с того мгновения, как вошла в спальню в доме Орлины. Нет, правда заключалась в том, что маркиз был нужен ей с того мгновения, когда девушка заглянула в его глаза. Она была так разозлена тем, что стояла близко к маркизу, но не настолько, чтобы ударить его или накричать, чтобы знал, что и Эмма Уэйкфилд может выйти из себя. Эмма надеялась, что Себастьян обнимет ее и поцелует, как в ту ночь, когда он проник к ней в спальню. Даже сейчас девушка чувствовала желание. Она подошла к маркизу и положила руку на спинку стула.

– Я считаю, что должна взять ответственность за свои поступки на себя. Я не маленькая. Мне не следовало позволять вам целовать меня. Теперь ясно, что тогда мы были охвачены страстью. Это было обстоятельством и доказательством. Положение взяло верх над нами.

– Вряд ли это может оправдать мои действия, – Себастьян покачал головой.

Было весьма неприятно узнать о том, что поцелуй и все, что последовало за ним, было просто результатом грубой плотской страсти. Но Эмма не входила в число тех женщин, которые не хотят знать правду. Себастьян мужчина. И когда перед ним женщина, которая требует, чтобы он ее поцеловал, то маркиз, конечно, не стал бы отказываться. Не по-мужски это – не замечать столь явных побуждений к действию. Эмма смотрела на розочки, вырезанные стройными рядами на спинке стула.