Джейн Фэйзер - Валентинов день
Эмма стиснула ладонь Аласдэра и пошла с ним по лестнице.
Спальня на верхней площадке оказалась совсем небольшой, но светлой и опрятной — с восковыми свечами, начищенной медью и пылающим в камине огнем. Дождь барабанил в переплет окна, и от этого в комнате делалось еще уютнее.
Эмма бросила взгляд на кровать. Красивое лоскутное покрывало удачно гармонировало с ситцевой драпировкой стен. Сколько женщин делили эту кровать с Аласдэром? Нет! Она больше не позволит себе думать об этом.
— Пойдем к огню. — Аласдэр подтолкнул ее к жаркому камину. Снял шляпку с поникшим и сеявшим повсюду капли пером и бросил на стул. Потом освободил от шпилек волосы. Они рассыпались по плечам, и он взял в ладони по пряди с каждой стороны.
— Пусть никакие дурные мысли не портят этого, любовь моя. — Аласдэр поцеловал ее в губы. — Я так тебя хочу! Я так без тебя скучал!
Он начал расстегивать ее жакет. Пальцы соскальзывали с украшенных аксельбантами пуговиц, потому что петельки от дождя сделались уже.
— Ничего себе наряд! — Аласдэр понял: для того чтобы снять жакет, ему предстоит расстегнуть по ряду крохотных перламутровых пуговичек на каждом рукаве.
Эмма нетерпеливо поежилась.
— Раздевайся, а я разденусь сама.
Аласдэр покачал головой:
— Ну нет, мне надо учиться терпению. — Он довольно заворчал, когда, справившись со вторым рукавом, отбросил жакет прочь, распустил накрахмаленный полотняный галстучек и расстегнул рубашку. — Ты всегда носишь так много одежды. Раньше я не замечал, чтобы приходилось так много снимать.
— Я тоже, — пробормотала Эмма. — Может быть, мы просто не так спешили. Или, — добавила она с озорством, — ты подрастерял опыт.
— Боже, — Аласдэр стащил с нее рубашку, — ты столь же соблазнительна, сколь ехидна! — Рубашка полетела в сторону. А когда груди явились на свет, удовлетворенно вздохнул. Сметанной белизны, с голубыми прожилками, они гордо торчали в стороны.
Он легонько потер кончиками пальцев каждый твердый розовый сосок.
— Я успел забыть, как превосходны твои груди. — Аласдэр накрыл ладонями упругие холмики, ощущая их вес и гладкую бархатистость. Наклонился и по очереди поцеловал — зубы прошлись по соскам, и Эмма застонала и откинула голову, подставляя белую шею.
Он поцеловал и шею — в то место, где под кожей бился пульс, потом ущипнул губами за подбородок, заставив рассмеяться и на минуту расслабиться.
Эмма вспомнила, что так он поступал всегда. Сначала доводил до исступления, а потом делал что-нибудь нелепое или смешное, так что она не могла удержаться от хохота. И спираль возбуждения замедляла раскручивание, чтобы затем с обновленной страстью возобновить его.
Улыбнувшись, Аласдэр отступил и скользнул глазами по обнаженному телу Эммы.
— Куда теперь? — Он охватил руками талию, добрался до крючков юбки. Они раскрылись, и юбка упала на пол. — Гром и молния! Я совершенно забыл о чертовых бриджах!
— И еще о сапогах, — подсказала Эмма. Она носила кожаные панталоны со штрипками и дорожные сапоги.
Но Аласдэр не обратил внимания на ее слова. Снова сделал шаг назад и впился взглядом в обтянутые одеждой формы.
— Может быть, в конце концов я не так уж спешу. Пожалуйста, положи ладони на бедра и повернись.
Эмма повиновалась. Его чувственная просьба вызвала внизу живота моментальный разряд желания. И она ощутила влагу меж бедер.
Аласдэр провел ладонями по ее ногам и не спеша стал ласкать ягодицы. Эмма понимала, что под тонкими панталонами ее зад выглядит как будто голым. И почувствовала себя больше чем обнаженной.
— Сокровище, — пробормотал он. — Но мне кажется, настало время рассмотреть тебя как следует. — Пуговица на поясе раскрылась, и, так же не спеша, Аласдэр приспустил панталоны Эммы.
Не снимая ладоней с бедер, он встал перед ней на колени. Ладони скользнули на ягодицы, а сам Аласдэр стал целовать ямочки под коленями. Эмма вздрогнула, ожидая продолжения — нового прикосновения губ. Хотела, чтобы он поскорее ее раздел, и в то же время понимала, что, полуобнаженная, она чувствовала все еще острее. Одно точное прикосновение, и страсть хлынет через край. И Аласдэр это тоже понимал.
Не поднимаясь с колен, он за бедра развернул ее к себе и возобновил поцелуи: ласкал губами белые просторы живота, коснулся кончиком языка бедренной косточки; зарывшись пальцами в темный треугольник под животом, поиграл влажными волосками. Эмма лихорадочно вцепилась в его волосы. И, почувствовав прикосновение его языка меж бедер, превратилась в одну напряженную струну, ощущая, как из самой глубины ее естества поднимается бурная радость. Аласдэр погрузил пальцы внутрь ее, и Эмму смело волной желания. Большой палец лег на сокровенную точку, ставшую такой напряженной и твердой. Волна отхлынула и накатила опять. Эмма вскрикнула и, наклонившись, уткнулась лицом в его волосы, чтобы заглушить стоны восторга.
…Аласдэр не отпускал ее, пока все не кончилось. Потом встал: по лицу было ясно, сколько сил ему стоило сдержаться. Эмма благодарно его поцеловала, а он со смешком подтолкнул ее к кровати.
— Теперь завершим. — Выдернул штрипки из сапог, сдернул их и швырнул через плечо. С той же грубоватой поспешностью сорвал с Эммы остатки одежды, пока она не осталась совсем голой.
— Дай я раздену тебя, — прошептала Эмма, ослепленная ещь не схлынувшим желанием.
— Нет времени. — Он мотнул головой, руки лихорадочно шарили по бриджам. — Не могу больше ждать.
Она рассмеялась и приглашающе раздвинула ноги.
— Я тебя жду.
— Как всегда, — отозвался Аласдэр, одним движением стаскивая штанину и сапог и прыгая на одной ноге, потому что никак не снимался чулок.
Он был красив. Эмма залюбовалась его стройным, мускулистым телом. Восставшее мужское естество гордо выглядывало из темных волос, и ее тело вздрогнуло в предвкушении. Он лег рядом с ней на кровати, и Эмма потянулась руками к низу его живота, надеясь отплатить хоть частью удовольствия, которое он доставил ей.
— Нет, — прохрипел Аласдэр, — не надо. Стоит меня коснуться — и я пропал. — Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз. — Боюсь, дорогая, как бы я тебя не опередил. — Он виновато поцеловал Эмму в лоб, но в улыбке было видно непреодолимое желание.
— Сомневаюсь. — Она погладила его по пояснице. — Ну, давай, же!
Аласдэр коротко рассмеялся и просунул ей руку между ног. И когда ее горячая, бархатистая плоть сомкнулась вокруг него, блаженно закрыл глаза.
— Не шевелись, иначе я совсем потеряю голову.
Эмма лежала и чувствовала, как глубоко в ней подрагивала, становясь ее частью, напряженная плоть Аласдэра. Она посмотрела ему в лицо — сосредоточенная гримаса: он пытался сдержать надвигавшийся шторм. Мускулы на руках сведены, на шее выступили вены. Аласдэр открыл глаза, глубокие и сияющие, как изумруды.
