Сара Рэмзи - Мед его поцелуев
Сегодня, в первую ночь после того как она станет графиней, она наверняка потеряет невинность. Малкольм больше не будет сдерживаться, только не после того, как три дня наблюдал за ней взглядом разбойника, готовящего засаду. Эмили лишь надеялась сохранить разум. Она не могла позволить ему лишить ее рассудительности, она должна была помнить, кем была и чего действительно хотела от жизни.
Мадлен прервала ее размышления.
— Ты хмуришься, Милли. Что случилось?
Эмили вцепилась в ремень на стене кареты, когда та подпрыгнула на очередном ухабе.
— Нужно было поехать верхом. Дорога здесь отвратительная.
— Это единственное, что тебя беспокоит? — уточнила Мадлен.
— Конечно нет, — огрызнулась Эмили. — Насколько я помню, ты сама нервничала в день своей свадьбы, но я тебя за это не укоряла.
— Потому что надеялась, что, разнервничавшись, я решусь отказать Фергюсону, — со смехом возразила она.
— Я признаю, что была не слишком благожелательна к герцогу Ротвелу и тому, как он тебя преследовал, — сказала Эмили и продолжила, игнорируя фырканье Мадлен: — Но я действительно вижу, насколько глубоки твои чувства к нему. И для тебя день свадьбы был счастьем, а не обузой.
Они с Мадлен находились одни в карете, и это были их последние минуты наедине перед свадьбой Эмили. Мать Эмили и леди Карнэч уехали первыми, с ними Элли, Фергюсон и его сестры, а за ними и братья Малкольма. Все они будут ждать в церкви, или кирке, как называли ее МакКейбы. И Малкольм тоже будет там, готовый заявить права на остаток ее жизни.
Эмили вздрогнула, лишь слегка, но от Мадлен это не укрылось. Она наклонилась к сестре и взяла ее за руку.
— Ты считаешь Малкольма обузой?
Эмили не знала и не позволяла себе думать о нем, чтобы не сбежать по пути к алтарю.
— Что будет, то будет, Мадлен. Моя судьба связана с ним, нравится мне это или нет.
Мадлен не ответила. Эмили уставилась за окно. Горы казались сказкой — холмы и утесы были покрыты влажной от тумана растительностью. В день ее свадьбы шел дождь. Она пыталась не думать об этом, как о знамении.
— Ты его любишь? — спросила Мадлен, сжимая ее ладонь.
Эмили резко втянула воздух.
— Я едва его знаю.
— Я тоже не знала Фергюсона до того, как он сделал мне предложение, но я уже тогда знала, что полюблю его.
Эмили отняла руку.
— Не всем так везет, Мадди.
Она кривила душой. Да, она действительно едва знала Малкольма. Все мелочи вроде того, какой пудинг ему нравится, любит ли он охоту, где покупает себе сапоги, были для нее полнейшей загадкой.
Но она знала, что он хороший человек. И знала, что он может завоевать ее сердце хитрой улыбкой и приключениями в лунном свете. Она никогда не думала, что кто-то с такой легкостью может преодолеть все ее баррикады. И мысль о том, что она может его полюбить, что потеряет свое сердце и отдаст ему всю себя, пугала Эмили больше всего остального.
Она не стремилась скорее попасть в церковь, но с их приездом Мадлен пришлось прекратить вопросы. Церковь оказалась древней и очень красивой. Гирлянды цветов обрамляли дверь и спускались на каменные ступени. Алекс ждал ее возле арки, уже готовый вести к алтарю.
Эмили заставила себя улыбнуться. Она нервничала почти до обморока, но никто в этой церкви, особенно Малкольм, не должен был увидеть ее страха.
* * *Малкольм стоял у алтаря, надежно расставив ноги и сцепив руки за спиной. Шумный смех братьев и разговоры, ведущиеся на церковных скамьях за его спиной, заполняли уши, и он жалел, что уж эти-то точно не сбегут.
Удрать от них было бы легко. Любой другой приход в этой области согласился бы их обвенчать. Шотландские браки заключались проще английских, без чепухи вроде оглашения имен собирающихся стать супругами и без всяческих там удостоверений.
И ему не нравилось стоять перед всем кланом, слышать их пьяные веселые голоса и знать, что он не сделал всего возможного, чтобы выполнить свой долг перед ними. Эмили должна была стать его графиней — сейчас она была единственной женщиной, которую он мог представить в этой роли, но она не была холодной невестой, выбранной из политических соображений на благо его клана.
Он лишь надеялся, что они оба не пожалеют о том безрассудном поцелуе, который сковал их вместе.
Малкольм покосился на Дугласа и Дункана, прислонившихся к стене справа от алтаря. Близнецы обменивались своими потайными сигналами. По хитрым улыбкам и направлению их взглядов Малкольм понял, что братья строят совершенно скандальные предположения о доступности сестер-близняшек Фергюсона.
Он вздохнул. Его братья могли жениться на ком пожелают. Он же должен был следовать требованиям долга, а не того, что у него в штанах.
— Сомневаешься? — тихо спросил стоящий рядом с ним Фергюсон.
— Это так заметно?
Аластер, стоящий перед ними, поднял взгляд от проповеди, которую читал про себя.
— Ты выглядишь так, словно готовишься к казни, а не женитьбе.
Малкольм дернул головой, указывая на собравшуюся толпу.
— Наши отношения сами на пороге казни. Ты мог бы сделать состояние на этой церемонии, если бы принес пирожки с мясом и продавал их, пока меня обезглавливают.
— Что вполне компенсировало бы ту отару овец, которой я недосчитался, — пробормотал Фергюсон.
Малкольм рассмеялся.
— Нужно лучше следить за своими отарами. Герцогиня тебе в этом поможет.
— Да, овцы заботят меня куда меньше, чем тебя, это правда, — согласился Фергюсон.
Аластер фыркнул от смеха, но тут же попытался принять благочестивый вид.
— Если не хочешь заботиться о владениях, приглядывай хотя бы за сестрами, — Малкольм указал подбородком на Дункана и Дугласа.
Фергюсон проследил за ними взглядом, и его усмешка сменилась гримасой. Малкольм снова рассмеялся. Если с Эмили он сохранит те же отношения — разговоры, комфорт и юмор, — он будет счастлив. И если вспомнить о ее чудесном теле, он может и умереть от наслаждения задолго до того, как его клан заметит, что он не слишком рьяно исполняет свой долг.
И если свадьба с ней была ошибкой…
Она не могла быть ошибкой.
Но если все же была… он будет наслаждаться ею, пока сможет. Зная Эмили, он понимал, что, если брак окажется негодным, она найдет способ сбежать до того, как он вынужден будет отослать ее прочь.
Малкольм услышал, как стукнула по стене открытая кем-то дверь церкви. Обернувшись, он увидел молодого Ангуса МакКейба, сына одного из четырех своих кузенов. Ангус почти вбежал в открытую дверь.
— Леди прибыли! — крикнул он.
Аластер вцепился в молитвенник, пытаясь взять себя в руки.
