Великолепная Софи - Хейер Джорджетт
Благородному Чарльзу Ривенхолу было двадцать шесть лет, но довольно резкие черты лица вкупе с самоуверенными манерами создавали впечатление, что он на несколько лет старше. Это был высокий, сильный молодой человек, казалось, что обмену любезностями в гостиной матери он предпочитал объезд земель отца. Он почти всегда был одет в костюм для верховой езды, а не в модные панталоны, свободным стилем повязывал галстуки, признавал лишь минимум крахмала на своих рубашках, абсолютно пренебрегая такими признаками щегольства, как брелки, кармашки для часов, чудаковатые очки, и оскорблял своего портного требованием кроить пиджаки таким образом, чтобы в них можно было облачиться без помощи камердинера. Говорят, что слышали, как он просил небеса о том, чтобы его никогда не принимали за денди, на что его друг, мистер Киприан Вичболд, резонно заметил, что для этого не надо небесного вмешательства. Настоящих денди, строго добавил мистер Вичболд, отличают как утонченное обращение, так и изысканное платье, что вместе делает их желанными посетителями любой гостиной, тогда как понятия мистера Ривенхола о любезности проявлялись в холодной учтивости по отношению к тем, к кому он не питал особого расположения, а его манеры, включая привычку, не мигая, глядеть в лицо тому, против чьей претенциозности он возражал, и произносить вслух уничижительные замечания, навсегда закрывающие доступ в свет, были далеки от притягательных. Что вместе создавало опасность (как выразился мистер Вичболд) быть принятым скорее за грязную скотину.
Пока Чарльз закрывал за собой дверь, его мать подняла голову, слегка вздрогнула и, явно волнуясь, что задело ее брата, произнесла:
— О! Чарльз! Это ты! Подумать только! Твой дядя Горас!
— Дассет уже сообщил мне, — отозвался мистер Ривенхол. — Здравствуйте, сэр.
Он пожал дяде руку, подвинул стул и сел, вежливо вовлекая сэра Гораса в разговор. Его мать, нервно теребившая в руках сначала бахрому шали, а потом свой носовой платок, прервала этот обмен любезностями:
— Чарльз, ты помнишь Софи? Твою маленькую кузину!
Мистер Ривенхол не был похож на того, кто помнит свою маленькую кузину, тем не менее он невозмутимо сказал:
— Ну, конечно. Надеюсь, она здорова, сэр?
— Да она никогда ничем не болела за исключением кори, — ответил сэр Горас. — Ты скоро сам ее увидишь, твоя мама согласилась позаботиться о ней, пока я буду в Бразилии.
Было очевидно, что такой способ сообщать новости не понравился леди Омберсли, поэтому она поспешила вмешаться:
— Это еще не решено окончательно, хотя я бы с радостью приютила дорогую девочку моего брата у себя. Я также подумала, Чарльз: как приятно было бы Сесилии! Ты знаешь, они с Софией почти ровесницы.
— В Бразилии? — переспросил мистер Ривенхол. — Это должно быть очень интересно. Вы долго намерены там пробыть, сэр?
— О нет, — неопределенно ответил сэр Горас. — Вероятно, нет. Это зависит от обстоятельств. Я уже говорил твоей матери, что буду ей чрезвычайно обязан, если она найдет подходящего мужа для моей Софи. В этом возрасте она сама вышла замуж, и насколько я слышал, она в этом деле знаток. Кажется, тебя следует поздравить, мой мальчик?
— Да, спасибо, — мистер Ривенхол слегка поклонился.
— Если ты не возражаешь, Чарльз, я была бы счастлива принять Софию, — умиротворенно сказала леди Омберсли.
Он раздраженно взглянул на нее и ответил:
— Прошу вас, поступайте, как вам угодно, сударыня. Не понимаю, при чем здесь я.
— Я, конечно, объяснила твоему дяде, что мы живем очень тихо.
— Софи на это наплевать, — благодушно произнес сэр Горас. — Она молодая, всегда найдет для себя занятие, ей одинаково хорошо и в испанской деревне, и в Вене, и в Брюсселе.
Услышав это, леди Омберсли резко выпрямилась.
— Только не говори мне, что в прошлом году ты таскал ребенка в Брюссель!
— Конечно же, она была в Брюсселе! А где, черт возьми, ей надо было быть? — запальчиво ответил сэр Горас. — Не хотела же ты, чтобы я оставил ее в Вене, а? Кроме того, ей понравилось в Брюсселе. Мы встретили там множество друзей.
— Но опасность!
— Фу! Чепуха! Какая же опасность, если командовал Веллингтон!
— Когда, сэр, мы будем иметь удовольствие видеть мою кузину? — вставил мистер Ривенхол. — Будем надеяться, что после превосходных развлечений на Континенте жизнь в Лондоне не покажется ей очень скучной.
— Только не ей! — произнес сэр Горас. — Никогда не видел Софи, сидящей без дела. Предоставьте ее самой себе! Я всегда так поступаю, и это никогда не приносило вреда. Я точно не знаю, когда она прибудет. Вероятно, она захочет увидеться со мной до моего отъезда, но вряд ли она успеет приехать в Лондон до моего отплытия.
— Вряд ли успеет до… Горас, ты сам должен привезти ее ко мне! — воскликнула его сестра, явно скандализованная. — В ее возрасте — и путешествовать в одиночку! Никогда о таком не слышала!
— Она не одна. С ней будут горничная — дракон, а не женщина, проехала с нами по всей Европе, — а также Джон Поттон.
Увидев, что его племянник приподнял брови, он счел нужным пояснить:
— Это грум, курьер, мастер на все руки! Он присматривает за Софи с ее детских лет.
Он вытащил часы и взглянул на стрелки.
— Теперь, когда мы все уладили, мне надо идти, Лиззи. Позаботься о Софи и найди ей хорошего жениха, я на тебя надеюсь. Это очень важно, потому что… У меня нет времени объяснять. Думаю, она расскажет сама.
— Но, Горас, мы не все уладили! — запротестовала его сестра. — И Омберсли расстроится, если не увидит тебя! Я надеялась, что ты пообедаешь с нами!
— Нет, не могу, — ответил он. — Я обедаю в Карлтон-Хауз. Передавай привет Омберсли; думаю, что на днях снова увижу его!
Затем он небрежно поцеловал сестру, сердечно похлопал ее по плечу и вышел в сопровождении племянника.
— Можно подумать, именно этого я хотела! — возмущенно произнесла леди Омберсли, когда Чарльз вернулся в комнату. — И я не имею ни малейшего представления, когда девочка приедет!
— Это неважно, — сказал Чарльз с равнодушием, рассердившим ее. — Ты распорядишься, чтобы ей приготовили комнату, и она может приехать, когда захочет. Будем надеяться, она понравится Сесилии, когда та узнает ее получше.
— Бедняжка! — вздохнула леди Омберсли. — Знаешь, я страстно хочу заменить ей мать, Чарльз! Должно быть, она ведет очень странную и одинокую жизнь!
— Без сомнения странную, но едва ли одинокую, если она ведет хозяйство у моего дяди. Я предполагаю, что с ней живет какая-нибудь женщина постарше — гувернантка или что-то в этом роде!
— Конечно, так должно было бы быть, но твой дядя ясно мне сказал, что гувернантка умерла, когда они жили в Вене! Мне бы не хотелось так говорить о единственном брате, но создается впечатление, что Горас не способен позаботиться о дочери!
— Совершенно не способен, — сухо согласился он. — Полагаю, тебе не придется жалеть о своей доброте, мама.
— О нет, конечно, нет! — воскликнула она. — Твой дядя так говорил о девочке, что мне страшно захотелось ее увидеть! Бедняжка, я думаю, с ее желаниями и удобствами никогда не считались! Я бы рассердилась на Гораса, если бы он еще хоть один раз повторил, что она умница и не поставляла ему хлопот. Думаю, он никому не позволит доставить ему хлопоты — вряд ли найдется более эгоистичный человек! София, наверное, унаследовала приятный характер своей матери. Не сомневаюсь, что она будет прекрасной компанией Сесилии.
— Надеюсь, так и будет, — сказал Чарльз. — Это напомнило мне кое о чем, мама! Я только что перехватил одно из цветочных подношений этого молокососа сестре. Эта записка была вложена в букет.
Леди Омберсли взяла послание и в испуге посмотрела на него.
— Что мне с этим делать? — спросила она.
— Брось его в огонь, — посоветовал он.
— О нет, Чарльз, я не могу! По-моему, это недопустимо! Кроме того, может, эта записка адресована мне от его матери!
— Очень маловероятно, но если ты так думаешь, тебе нужно прочесть се.
