Александр Корделл - Мечты прекрасных дам
Эли прищелкнул пальцами и выпрямился.
– Точно! В кабинете управляющего висит портрет! То же самое лицо! – Он с заинтересованным видом наклонился вперед. – Значит, вы – дочь сэра Артура Смита. Слышал о том, что вы вот-вот появитесь.
– Наследница семейного состояния, – заметил О'Тул, – и она уже связана словом с другим человеком.
– Я спросил мисс, знаю ли я этого счастливчика, – повторил он, пристально глядя на Милли.
– А это – государственная тайна, до тех пор, пока не будет объявлено о дне свадьбы, – ответил О'Тул. – Но вы об этом наверняка скоро услышите, ведь сплетников у нас полно. Кстати, как устроились ваши ребята?
– Им бы только хорошенько поесть и плюхнуться в гамак – больше им ничего не надо, – сказал Эли. Вы лучше меня спросите. В прошлый раз, когда я плыл на корабле, у меня была отдельная каюта.
Он улыбнулся Милли, белые зубы ослепительно сверкнули на этом смуглом лице. А потом добавил со вздохом:
– Судьба несправедлива. У нас в джунглях не водится ни одной, за кем стоило бы приударить, а здесь парни из Гонконга отхватили самых лучших английских девчонок.
– Всей душой сочувствую вам, мистер Боггз, – сказал О'Тул и поднялся со стула. – Но я что-то не замечал, чтобы вы в чем-то испытывали нехватку, в том числе в английских девушках. – Он подмигнул Милли и вышел.
Она размешивала кофе, чувствуя на себе пристальный мужской взгляд. У него были темно-карие глаза под нависающими бровями, они постоянно меняли свое выражение: были то нежными, то требовательно вопрошали… Но по ним ничего нельзя было узнать об их хозяине.
А Эли вспомнилась женщина, которую он знал очень давно. Легкий запах духов, доносившийся от сидящей напротив девушки, будил воспоминания, и он не мог их отогнать. Они переносили Эли в тот день, когда на овеваемой всеми ветрами палубе перед ним стояла такая же юная девушка. Одно мгновение из совсем другой эпохи. Десять лет назад… Он даже удивился. Неужели это действительно было так давно?
Когда ему было двадцать, он женился на одной женщине и взял ее с собой на Восток, чтобы она разделила с ним его судьбу. Звали ее Аннет, а родом она была из Парижа. Во время родов – шло второе после их свадьбы лето – она подхватила родильную горячку и умерла, умер и ребенок. А теперь в чистом ясном профиле этой девушки он снова увидел Аннет, и ему показалось, что не было всех этих лет, когда он с неослабевающим пылом домогался – и успешно – китаянок, малаек и евразиек. На мгновение ему показалось, что он опять смотрит в васильковые глаза своей первой возлюбленной, он снова переживал ощущения тех дней, когда она, с чисто французским очарованием, веселилась с ним по ночам во время их путешествия от Гонконга до Макао.
Милли подняла глаза.
– Вы так на меня смотрите, мистер Боггз!
– Извините! – Эли неловко заерзал. – Я думал о вашем портрете в Морском департаменте…
Старый корабль подрагивал в такт работе двигателя. В бездонной глубине под ним бурлили водовороты. Над ним пылало июньское солнце, посылая свои косые жгучие лучи в прохладные глубины, туда, где обитали замечательные и диковинные существа, где покоились останки тысяч кораблей.
– Ей было примерно столько же лет, сколько сейчас вам, вот так, – сказал он.
– Кому?
– О, это неважно. Но я знал вас задолго до того, как увидел тот портрет в кабинете вашего отца.
– Не понимаю.
– Конечно, не понимаете. Поднимемся на палубу? Эли Боггз – весьма загадочная личность, подумала Милли. Своими недомолвками он невольно заставлял работать воображение, дополняя недосказанное. Они стояли рядом, вглядываясь в безмятежный океанский простор.
– Вы долго пробудете в Гонконге? – спросила Милли.
– Ни в коем случае. Мои ребята и я работаем одиннадцать месяцев в году, потом едем на Восток и даем себе волю. Нас пятеро – я, малаец, негр и двое китайцев из Гонконга, у которых жены в Шаукиване.
– Это район, где орудуют пираты?
Эли быстро взглянул на нее.
– Вы об этом знаете?
– Мне писал об этом отец. Он называл их отбросами Китайского моря.
Он пожал плечами.
– Ну это как сказать. Все же самые отвратительные – это торговцы опиумом. По сравнению с ними пираты получают просто жалкие гроши. У торговцев опиумом, вот у них действительно деньги.
– Еще он писал, что власти стали строже относиться к контрабанде, а британский флот патрулирует в районе Перл Ривер.
Он улыбнулся.
– Вы хорошо информированы.
– Да, благодаря отцовским письмам. А после помолвки почти каждую неделю мне пишет Джеймс. В Морском департаменте он второй человек после моего отца и знает почти все, что вокруг происходит.
– Джеймс Уэддерберн? Управляющий? Милли кивнула.
– Это тот человек, за которого я выхожу замуж. На лице его появилось удивленное выражение. – Но ему пятьдесят лет!
– Ну и что из того?
Море вспенивалось белым кружевом волн, а старый корабль, постанывая и покряхтывая, пробирался вперед, как какая-нибудь толстушка, в тесном корсете, переваливаясь, бредет на рынок. Эли хотел что-то сказать, но она опередила его:
– Это мое личное дело.
– Я просто несколько удивился, только и всего – Не вы первый.
Он начал прогуливаться по палубе. Милли тоже составила ему компанию.
– Думаю, что Джеймс Уэддерберн – хороший человек, и он много сделал для Морского департамента. Вы хорошо его знаете?
– Не очень. Мне пришлось с ним пообщаться, когда он выступал на последнем правительственном заседании по поводу Указа о пиратстве. Он хорошо разбирается в законах.
– Мой отец тоже так считает.
– Но это вовсе не означает, что из него получится хороший муж!
– Об этом судить только мне. – Этой фразой она хотела пресечь все дальнейшие обсуждения, но у нее ничего не получилось.
– Он, конечно, задал жару Цыплятам с Большими Глазами.
– Цыплятам с Большими Глазами?
– Пиратам. В народе считают, что, когда встречаешь китайскую джонку с пушкой на борту и с двумя нарисованными на носу глазами, это не к добру.
– До недавнего времени я думала, что пираты – достояние прошлого столетия.
– Только не в этих местах. Китай всегда отстает от времени. Эти места, от Биасской бухты и на запад до Макао, кишмя кишат пиратами.
Он красивый, подумала Милли. И, как многие красивые мужчины, хорошо об этом знает. Была в нем некая ленивая грация, свидетельствовавшая о недюжинной силе. Его куртка, открывавшая его торс, почти полностью позволяла видеть литые мускулы. Когда он улыбался, а улыбался он часто, то у него был вид типичного охотника за женщинами. Она дала бы ему лет тридцать, интересно, он женат?
Как бы прочитав ее мысли, он вдруг сказал:
