Аннет Клоу - Колдовское наваждение
— Правда, капитан? — наигранно удивилась она, стараясь скрыть свое смущение. — Я чувствую себя так, будто бы я была одним из растений у вас на плантации, а вы все следили за мной, поджидая, пока я подрасту. Я никак не могу понять, что интересного вы нашли в моем лице?
Он усмехнулся и сказал просто:
— Так уж и не можете понять. Сомневаюсь, что вы могли так смутиться под взглядом мужчины.
— Конечно же, нет! — ответила она резко. — Но с вашей стороны это звучит не очень-то вежливо.
— С глубоким сожалением признаюсь, что у меня никогда не было хороших манер. Вы очень красивая женщина, и мне просто нравится смотреть на вас. Что, сказано слишком откровенно для вашей женской добродетели?
Патриция взглянула на него, высоко подняв брови, и сказала:
— Сэр! Я думаю, что мифы о так называемой «женской добродетели» и другие всевозможные мифы больше придуманы вами, мужчинами, для нас — женщин.
Его лицо озарила колдовская улыбка.
— Вы и вправду так думаете? — смеясь, спросил он. В голосе его звучало удивление.
— Действительно, думаю так! — подтвердила Патриция. — Практически все джентльмены содержат любовниц-квартеронок, тщательно скрывая это обстоятельство от семьи. Но леди, даже если знают, не должны говорить об этом, а тем более требовать, чтобы это прекратилось. Это считается неприличным для леди. Вот, сэр, высшее лицемерие в своде правил поведения, придуманных мужчинами для нас, женщин.
Капитан какое-то время пристально всматривался в свою собеседницу, и под этим взглядом Патриция вдруг поняла, что все, произнесенное ею, было сказано в порыве ярости и гнева.
Она почувствовала себя совсем скверно. Неужели то, что она сказала ему, шокировало его? Ведь эти вопросы, которых она коснулась, не обсуждаются даже между мужем и женой, а тем более между молодой девушкой и совершенно незнакомым мужчиной!
Но тут чарующая улыбка озарила уста капитана, и Патриция увидела, что его глаза загорелись от восхищения.
— Моя дорогая мисс Колдуэлл, — протяжно произнес он. — Мне всегда все говорили, что я вызывающе резок в общении, но думаю, что в этом отношении я должен отдать пальму первенства вам.
Патриция вспыхнула от смущения. Зачем она устроила спектакль для этого пришельца из Саванны?
— Прошу извинения! Боюсь, что мой язычок опять меня подвел. Теперь, я думаю, мне по-настоящему настало время уходить, — сказала она и повернулась, чтобы убежать, но он, опередив, удержал ее рукой за талию.
Патриция сделала усилие, чтобы вырваться, но его руки держали ее железной хваткой, и у нее не осталось ни малейшего шанса спастись бегством.
— Нет, обождите, мисс Колдуэлл, — сказал капитан. — Вы еще не выслушали меня, прежде чем убежать. Я не шокирован вашей откровенностью, совсем наоборот, хотя и нахожу такие речи необычными для молодой девушки. И я совершенно согласен с тем, о чем вы говорили. Правда, мне еще не приходилось встречать женщину, которая проявляла бы столько здравого смысла. Как правило, для женщин характерно неумение слушать, а также полная неспособность правильно оценивать ситуацию.
Тут он сделал паузу, а когда заговорил снова, его тон изменился, и голос был полон горечи.
— Мне всегда встречались такие женщины. Уверяю вас, несмотря на разговоры о своей добродетели, они отнюдь не были святыми. И почему мужчины всегда хотят взять в жены «святую» женщину? Это выше всякого понимания! Мне бы хотелось, чтобы моя женщина понимала меня, — сказал он.
Его рука уже не держала ее талию, но Патриция продолжала стоять, даже не пытаясь убежать.
В его глазах она увидела страдание. Сердце Патриции учащенно билось. Он даже не представлял себе, как подействовали на нее эти слова! Никогда раньше она не могла даже подумать о том, что с мужчинами можно обсуждать такие темы!
Какой бы другой джентльмен осмелился говорить с ней о таких неприличных для леди вещах!
Наконец ее собеседник прервал молчание:
— Мне кажется, что я сейчас шокировал вас больше, нежели вы меня. Давайте-ка заключим джентльменское соглашение между нами, а?
— Что вы предлагаете? — переспросила Патриция растерянным голосом.
Он засмеялся.
— Ничего неприличного я не предлагаю! Не бойтесь за вашу честь, уверяю вас! Я просто прошу вашего разрешения зайти к вам…
Патриция нерешительно ответила:
— Я… Я, право, не знаю. Я едва знаю вас, да к тому же матушка может и не разрешить.
— Почему? Я вам не нравлюсь, мисс Колдуэлл? — вдруг спросил капитан Феррис.
У Патриции перехватило дыхание. Да, ей действительно не понравились резкость его речей и манер, его самонадеянность. Она, конечно, не могла сказать, что он совсем ее не интересует, но… но она боялась увидеться с ним еще раз. Во всем его облике было что-то дьявольское и колдовское, завораживающее и пугающее. И Патриция чувствовала это.
— Нет, я не могу сказать, что вы не нравитесь мне, — ответила она каким-то странным голосом.
— А тогда в чем же дело?
Патриция, не найдя нужных слов, смущенно и нерешительно покачала головой.
Капитан приблизился к ней так близко, что она через его форму ощутила, как сильно вздымается его грудь. Схватив ее за плечи и сильно притянув к себе, он нежно ее поцеловал.
Патриция застыла от изумления! Она была совершенно потрясена! Ни один мужчина не целовал ее без разрешения! И никто из тех, кто получал разрешение на поцелуй, не целовал ее так страстно. Его губы были горячи и напористы. И еще, еще — это был французский поцелуй — его язык проник в ее рот и, казалось, исследовал каждую частичку ее рта.
Патриция неожиданно для себя подалась к нему, и ее руки обвились вокруг его шеи, и их губы — горячие, страстные, жаждущие губы — вновь встретились.
Вдруг он разжал свои объятия и отошел в сторону. Его черные глаза горели, а грудь тяжело вздымалась. Патриция молча наблюдала за ним, все еще вспоминая его страстный, неописуемый поцелуй. Разумом она понимала, что следовало бы дать ему пощечину, но она не сделала этого, как и не сделала того, чего требовала ее кровь — броситься вновь в его объятия. Резко повернувшись, так, что взметнулись ее юбки, Патриция стремительно побежала в зал, где продолжались танцы.
Капитан Феррис не последовал за нею. Взволнованный, тяжело дыша, он облокотился на перила лестницы и долго смотрел в темноту, вдыхая душный воздух Луизианы.
Глава 2
Патриция склонила свою темную головку над столом и попыталась в третий раз понять письмо управляющего плантацией. Несмотря на ужасную грамматику и плохой почерк, она раньше легко расшифровывала его каракули. Проблема, возникшая у нее сегодня, была в ее собственной невнимательности. Она никак не могла сосредоточиться на сообщении управляющего по поводу весеннего сева, которого ждала с таким нетерпением.
