Глиннис Кемпбелл - Мой спаситель

Дункан бросил взгляд на хихикающих служанок и вздохнул.

Ему хотелось остаться здесь, чтобы поближе рассмотреть ангела на пристани. Но, черт побери, эти женщины пришли к нему. Они всегда приходили к нему. С тех пор как его девятилетняя невеста, которую он даже не знал, где-то во Франции упала с лошади и умерла, каждая незамужняя женщина страны в возрасте от пяти и до девяноста лет имела на него виды. Они упорно преследовали его, восторгались каждым его словом, словно те были исполнены неизреченной мудрости, приходили в неописуемое смущение от любого, даже самого незамысловатого комплимента. Неудивительно, что скрываться под чужой личиной стало для него привычным делом.

— Гарт, — покорно пробормотал он.

— Я? — глаза юного Гарта округлились от страха.

— По-моему, сейчас твоя очередь, — заявил Роберт, хлопнув юношу по плечу.

— Ты ведь быстренько с ними управишься, а? — добавил Холден.

— Но… — Гарт выглядел насмерть перепуганным.

— Вот славный парень, — подмигнул Дункан, когда они втроем скрылись с глаз, оставив Гарта отражать нападение превосходящих женских сил противника.

— Что? — взревел лорд Джеймс де Ваэр, и все собравшиеся за столами в обеденной зале сразу же воззрились на него. Его кинжал с заманчиво свисавшим куском оленины застыл в воздухе на полпути к бороде.

Дункан отодвинул пустую деревянную тарелку. Он откинулся на спинку стула, вытянул ноги и выжидающе посмотрел на своего отца. Он был немного изумлен. Совершенно очевидно, лорд Джеймс не обратил особого внимания на новости, которые принес ему сегодня утром капитан порта. Справа от отца бравый вояка Холден сжал рукоятку своего ножа. Гарт, сидевший за Холденом, затаил дыхание.

— Дункан, это правда? — спросила леди Алиса. Ее рука с ножом для масла застыла над куском хлеба. Похоже, ее ничуть не обеспокоило ни возмущение супруга, ни последовавшая за этим тишина. — Женщина получила королевские каперские свидетельства?

— Женщина? — эхом откликнулся изумленный лорд Джеймс. Кусок мяса упал с кончика его кинжала, но он не обратил на это внимания.

— Ну да. — Дункан скрестил руки на груди. — Мы видели ее.

Леди Алиса подалась вперед, и ее серые глаза заблестели.

— Итак, эта англичанка заявила, что в прошлом году испанцы на море похитили ее шерсть, и король Эдуард даровал ей позволение возместить свои потери с любого испанского корабля в порту?

— Да.

— Отлично! И что ответил на это испанский капитан?

Дункан пожал плечами.

— Что-то сказал… по-испански. Полагаю, что-то о родителях этой девицы. — Уголки его губ тронула улыбка. — Разве не так, Гарт?

Занятия богословием позволили юному Гарту овладеть несколькими языками, а также научили не обсуждать подобные несуразицы. Он покраснел и уткнулся в свою тарелку с похлебкой.

— Женщина добыла каперские свидетельства? — спросил лорд Джеймс с таким видом, словно не верил своим ушам. — Женщина?

— Женщина, — выдохнула леди Алиса и поднесла к губам оловянный кубок, словно приветствуя этот факт.

Лорд Джеймс пробормотал что-то, подозрительно напоминавшее: «Женщина-купец, от нее жди одних неприятностей».

— Согласен, — присоединился к общему хору Холден.

Леди Алиса взмахнула руками, словно подчеркивая нелогичность их рассуждений.

— А я считаю, что это замечательно. С королевской печатью на документах этот испанец, собственно, не может не подчиниться, не так ли? — спросила она, отправляя в рот леденец.

Дункан скривился. Он был там. Он видел ненависть в глазах Эль Галло. Оскорбленный пират всегда способен выкинуть какую-нибудь пакость. Они злопамятны, когда речь заходит о мести.

— Сколько они ей задолжали? — выбирая себе подходящий кусок оленины, спросил лорд Джеймс.

— Пятьсот фунтов, — ответил Дункан.

Лорд Джеймс протяжно присвистнул.

— И все это только по одному ее слову? — громогласно поинтересовался он — громче, нежели того требовали приличия. — Слову женщины-торговца?

Дункан ощутил приступ раздражения. Гарт, младший сводный брат, с испугом смотрел на него. Его отцу следовало подумать дважды, прежде чем пытаться уколоть его подобными намеками. Если и было что-то, с чем Дункан не мог смириться, так это предрассудки по отношению к черни. Он уже неоднократно обнажал меч, вступаясь за честь простолюдина. Он, очевидно, испытывал потребность заступаться за слабых. Собственно говоря, лорд Джеймс любил подтрунивать, что, если бы сам король Эдуард тонул в реке рядом с безвестным сиротой, Дункан непременно спас бы ребенка первым. Дункан обычно отвечал на это многозначительным пожатием плеч.

Но на этот раз он не собирался прощать своему отцу подобные шуточки.

— Милорд, только потому, что она принадлежит к торговому сословию, не следует полагать, что она не может рассчитывать на правосудие так же, как…

— Я уверена, что твой отец не имел в виду ничего оскорбительного для купцов нашего селения, — вмешалась леди Алиса. — Ведь так, Джеймс?

Лорд Джеймс буркнул что-то неразборчивое себе в бороду.

— Скажи-ка мне, — продолжала она, — что взяла эта женщина в качестве возмещения убытков?

— Вино, — подсказал Холден. — Испанское вино.

— Вино? — переспросил лорд Джеймс. — А что будет делать торговка шерстью с испанским вином?

Дункан приподнял брови.

— Она может продать его.

— Она не сможет продать это вино, — пробормотал Гарт.

Дункан замер с набитым ртом.

— Что ты имеешь в виду?

— Она не сможет продать его. После того… как ты ушел, — многозначительно заметил Гарт, — она избавилась от вина.

Волосы на затылке у Дункана встали дыбом.

— Выбросила?

— Она выбила пробки из бочек и разлила его по пирсу, — закончил Гарт.

За столом воцарилось тягостное молчание.

— Как?! — ликующе воскликнула леди Алиса. — Готова поклясться, что, когда она закончила, лицо капитана стало таким же красным, как и его вино.

Сэр Джеймс невольно облизал губы.

— Хорошее испанское вино?

Дункан чувствовал себя так, словно из него вышибли дух. Ему нечем было дышать. Девица явно сошла с ума — окончательно и бесповоротно. Достаточно глупо было уже то, что она публично унизила испанца, предъявив ему каперские свидетельства, но усугубить оскорбление, разлив хорошее испанское вино… это была величайшая глупость. Неужели она не понимала, что ее пренебрежение могло навлечь гнев испанцев не только на нее саму, но и на все селение?

Внезапно ему страшно захотелось удавить маленькую дурочку собственными руками.