Мэрлин Ловлейс - Любовь капитана «Феникса»
– Туше, лорд Стрэйт! Как говорит мой брат Гарри – счет равный.
Глава вторая
Заслышав ее тихий благозвучный смех, Джейми Керрик нахмурился. Что тут смешного?
– У вас, черт побери, необычное чувство юмора, мисс Эбернати, – пробормотал он.
– Боюсь, вы правы. Мне уже не раз говорили, что это – главный мой недостаток. Или один из главных.
Джейми тупо уставился на нее, удивляясь ее спокойствию. Но по правде говоря, он довольно плохо соображал в этот момент. Бедняге пришлось выпить великое множество бокалов приторно-сладкого сливового вина, которое сейчас ударило ему в голову, а многочасовые переговоры с мандарином, в чьем ведении находился порт, так ничем и не закончились. Джейми был вне себя от раздражения. Но больше всего бесило сознание того, что, едва войдя в эту комнату, он сразу почувствовал, как взбунтовались гормоны.
Он, естественно, узнал ожидавшую его женщину. В Макао было мало молодых англичанок с примечательной внешностью, а еще меньше – таких, которые осмелились бы искать свидания с ним в Обители Танцующих Цветов. Верная дочь своего отца, с досадой отметил Джейми.
Достопочтенного мистера Эбернати он видел мельком, когда последний раз заходил в Макао, застав момент, когда старпом выпроваживал того с палубы «Феникса». Команда судна не пожелала внять призывам миссионера и встать на путь праведный.
После трудного трехмесячного плавания матросов интересовали лодочные девочки, а не спасение души.
Его дочь Джейми заметил впервые несколько дней назад на Центральной площади, где она гуляла с очень подвижным мальчиком, и принял сначала за гувернантку: так просто она была одета. Но даже скромное зеленое платье не скрывало ее женских прелестей. Только слепой или уж совсем бесчувственный мужчина – а Джейми ни тем, ни другим не был – мог не заметить и не оценить по достоинству ее прекрасную грудь. Но, узнав, что она дочь миссионера и к тому же старая дева, он вмиг охладел: Джейми предпочитал иметь дело с опытными женщинами или очаровательными обитательницами заведений, подобных тому, где он пребывал в данный момент.
Но сейчас, разглядев Сару вблизи, он почувствовал, как в нем снова пробуждается интерес к ней. Такой полный чувственный рот – мечта любого мужчины. Нос – лучше не придумаешь, а глаза… глаза, в которых сейчас искрился смех, напоминали коньяк, плещущийся в хрустальном бокале.
– Ну, есть недостатки и посерьезнее, чем чувство юмора, – медленно промолвил он.
– Не для дочери миссионера.
– Значит, вы – необычная дочь миссионера.
– А вы знаете столько дочерей миссионеров, что можете их сравнивать?
– Да уж, дьявольски необычная дочь миссионера.
Резкий тон подействовал на Сару отрезвляюще. Она перестала улыбаться.
– Должно быть. Иначе меня бы здесь не было.
– Это уж точно. Ваше присутствие связано, очевидно, с записками, которые вы мне посылали, а не с желанием познать жизнь Порхающей Бабочки?
– Порхающей Бабочки?
С насмешливой улыбкой он ткнул пальцем в изображение на одной из прикроватных занавесок. Сара зарделась.
– Вдруг вам это понравится?!
Сара вскинула подбородок и снова обрела сходство с гувернанткой.
– Не пытайтесь меня смутить, лорд Стрэйт. Я давно утратила детскую наивность, но была бы признательна, если бы вы воздержались от непристойных намеков.
Джейми испытал некое удовлетворение оттого, что глаза ее больше не излучали смех, который его так раздражал. С другой стороны, ему было жаль, что он его больше не слышит, хотя сам себе в этом не признавался.
– Желаете встречаться с мужчинами в борделе – привыкайте не только к намекам, но и к кое-чему похуже.
И он сделал шаг вперед, желая напугать ее и поставить на место. Протянул руку и небрежно погладил разгоряченную щеку Сары. Нежность ее кожи приятно удивила его.
Сара отскочила назад, но наткнулась на кровать. Во взгляде девушки промелькнула тревога.
– Лорд Стрэйт! Я вынуждена просить вас, чтобы вы… чтобы вы… вели себя не столь…
– Вольно? Интимно? – поспешил он ей на помощь, испытывая удовольствие от этой игры. – И не собираюсь.
Глаза девушки расширились от удивления, она попыталась отойти в сторону. Но не тут-то было. Положив руку на спинку кровати, он преградил ей путь к отступлению. И подошел так близко, что коснулся обольстительных возвышенностей ее грудей. Кровь его, еще не остывшая после выпитого вина, забила горячим ключом. Он поднял голову Сары за подбородок и заставил взглянуть на себя.
– Женщина, ожидающая мужчину в комнате борделя, мисс Эбернати, должна быть готова ко всему.
– Но вы же прекрасно знаете, лорд Стрэйт, зачем я сюда явилась.
– Знаю?! – пробормотал он, наклоняясь, чтобы насладиться непривычным ароматом хорошего мыла, исходившим от ее волос, – обычно в этой комнате стоял тяжелый запах жасмина и мускуса.
– Прошу вас прекратить эти странные намеки. Вам отлично известно, что я пришла лишь потому, что вы не пожелали откликнуться на мои приглашения посетить миссию.
– Меня, мисс Эбернати, не особенно интересует причина вашего появления здесь.
Она попыталась обеими руками оттолкнуть его. Когда-то подобное поведение женщины заставило бы Джейми отступить. Но с тех пор он научился понимать исходящие от женщин тайные сигналы, противоречащие их поведению: трепет ресниц, в то время как нежные губы шепчут «нет»; тяжкий прерывистый вздох и тому подобное. Джейми украдкой улыбнулся. Сомнений не было – дочь миссионера охватила дрожь желания. Он ощущал ее всем своим телом. С легкостью, выработанной многолетней практикой, он нагнулся и поцеловал ее.
Изумившись на мгновение, что губы Сары имеют вкус меда, он обхватил ее рукой и крепко прижал к себе. Пышная грудь Сары прижалась к его груди. Она издала какой-то звук, и Джейми с обычной мужской самоуверенностью решил, что это вздох наслаждения.
В нем пробудилось дикое безудержное желание, которое – в этом он не сомневался – от соприкосновения их тел передалось и ей. И действительно – он заметил, как сквозь синюю ткань платья проступили затвердевшие соски. Джейми страстно захотелось положить Сару на кровать, сдернуть с нее безобразный наряд и, обнажив эти затвердевшие пики, гладить их, облизывать, целовать. Освободив руки, он чуть отступил назад, чтобы стянуть с себя рубашку.
– Если вы уже удовлетворили свое тщеславие, лорд Стрэйт, я бы хотела поговорить о деле, которое привело меня сюда.
Рука его замерла у воротника рубашки. Неужели с этих податливых, мягких губ могли сорваться такие резкие, холодные слова?
– Вы и так потратили слишком много времени на то, чтобы запугать меня своей неразумной выходкой, милорд.
