Ширли Басби - Шепчи мне о любви

Джако медленно покачал головой, а Пип громко, негодующе произнес:

— Послушать только вас! И шести недель не прошло, как мамы не стало, а мы уже позабыли, чему она нас учила.

Если б только она слышала, о чем мы тут толкуем, она бы тут же надрала нам уши.

И Джако, и Бен выглядели немного смущенными. Джако, сменив тон, заговорил, четко выговаривая каждое слово, словно подражая маленькому лорду:

— Простите меня! Однако именно сейчас труднее всего играть двойную роль, которой мать с таким трудом обучала нас. И теперь, когда ее больше нет…

Последовала напряженная пауза. Джако продолжал с трудом:

— Сейчас, когда ее не стало и спросить совета не у кого, проще всего раз и навсегда забыть светские манеры, о которых она так заботилась. Бен угрюмо добавил:

— И какой от них толк? Помогут ли нам хорошие манеры и вежливая речь выбраться из Сен-Джайлса? Изменят наше положение? Разве от того, что мы научились читать и писать, нам легче? Что с того, что мы умеем управляться с вилкой и ножом и подобающим образом держать себя в обществе? — Бен громко рассмеялся. — Если бы кто-нибудь услышал нас сейчас, в лучшем случае нас бы подняли на смех. Иногда я сожалею, что мать не смогла забыть своего прошлого и не позволила нам вырасти такими, как все прочие в нашем приходе!

Джейн Фаулер не скрывала от детей, что была незаконной дочерью добропорядочного эсквайра и воспитывалась в его доме. Она росла, пользуясь всеми благами респектабельной и живущей в достатке семьи. Как и почему она закончила свои дни проституткой в одном из пользующихся самой дурной славой районов Лондона — Джейн эту тему при детях никогда не затрагивала.

Несмотря на нищету, Джейн постоянно напоминала детям о своем происхождении, терпеливо обучая их чтению и письму, хотя плодами образования они пользовались только дома. Вне стен своего жилища Фаулеры держали себя точно так же, как и все в Сен-Джайлсе.

Младший из Фаулеров, посмотрев на безрадостные лица Джако и Бена, задумчиво подытожил:

— Какой смысл жаловаться, если ничего не изменишь. Мать действительно хотела любой ценой сделать своих детей не такими, как все, а теперь… Что ж, я думаю, теперь наше будущее зависит от нас самих.

— Замечательные слова, — с ухмылкой воскликнул Бен. — Это будущее, будь оно проклято, готовит нам петлю!

— А что, если нам уехать из Сен-Джайлса? — предложил Пип и, пристально глядя на Джако, добавил:

— Ты же мечтал обзавестись фермой. Что мешает осуществить твой замысел? Почему бы нам не стать фермерами, как ты того желал, вместо того чтобы грабить дома и прохожих?

С выражением муки на лице Джако закрыл глаза.

— Потому что главарь шайки не допустит этого, — произнес он безнадежным тоном.

Его слова были встречены молчанием.

—  — Не допустит? — глухим голосом переспросил Пип. — Что ты хочешь этим сказать?

Устало проведя рукой по лицу, Джако подавленно продолжал:

— Я думал, что мы сможем покинуть это место через неделю после того, как мать…

Горло Джако перехватило судорогой, и, пока он приходил в себя, Пип и Бен чувствовали, как слезы жгут им глаза. Наконец Джако взял себя в руки:

— Я еще окончательно не решил, как нам уйти отсюда и куда направиться после того, как я нечаянно убил того джентльмена. Главарь стоял рядом, когда это произошло, и его не схватили по чистой случайности. Разговаривая с ним за день до этого, я сказал, что мы собираемся покинуть, шайку и Сен-Джайлс и начать честную жизнь. Сначала он рассмеялся, но, увидев, что я не шучу, страшно разозлился и объявил, что его шайку никто еще живым не покидал. Он еще много чего наговорил мне. Мы, мол, должны быть ему преданы и говорить «спасибо» за то, что матери в последние годы не пришлось идти на панель. Благодарить его за каждый кусок хлеба и крышу над головой. Я подумал было, что он завелся, а поостыв, перестанет злиться и держать нас у себя против нашей воли… Бен горько рассмеялся:

— И ты мог такое подумать? Мы же лучшие воры его шайки! Разве втроем мы не приносим ему больше, чем все остальные, вместе взятые? О Боже! Ему вообще нельзя было говорить о том, что мы задумали. Просто надо было скорее уносить ноги.

Джако подавленно согласился:

— Теперь-то я это понимаю, но тогда мне и в голову не могло прийти такое! У них с матерью были какие-то свои Дела, и мне всегда казалось, что главарь не хочет впутывать в них ее детей. Но я ошибался. Когда я встретил главаря через несколько дней после убийства, он велел мне выбросить из головы всякую мысль о том, чтобы уехать из Сен-Джайлса. А если я поступлю по-своему, он сообщит обо мне в полицию и наведет ее на меня. Кроме того, он поклялся, что, если я ослушаюсь и осмелюсь бежать, он найдет меня, где бы я ни был.

Пожав плечами, Бен с напускной веселостью сказал:

—  — Что ж, в таком случае превратимся во взломщиков, что от нас и требуется.

— И чертовски везучих взломщиков! — подхватил Пип.

— Не будьте глупцами! — бросил братьям Джако. — Может быть, я и не вырвусь из его, лап, но вам-то нет смысла губить свою жизнь из-за меня. Вам-то что мешает бежать от всей этой грязи?

— Мы тебя не оставим! — решительно заявил Бен. — Зачем нам с Пипом свобода, если мы знаем, что ты в лапах главаря?

С блестящими от волнения глазами Пип страстно продолжил:

— Мы все в этом замешаны, и никто нас не разлучит! Или Мы убежим вместе из этой жалкой лачуги, или вместе будем болтаться в петле!

— Значит, решено? Станем взломщиками? — спросил старший брат.

Пип и Бен пожали плечами.

— У нас же нет другого выбора, — произнес Бен. Джако нехотя кивнул:

— Нет. Главарь об этом позаботился!

— Когда он велел нам приступить к новому занятию? — с любопытством спросил Пип.

— Кажется, через неделю. Завтра состоится этот матч в Файвз-Кортс, и нам предстоит поработать в толпе… Скорее всего я увижусь с главарем вечером, чтобы передать ему вещи, которые нам удастся стащить.

Пип потянулся лениво:

— Мне кажется, что, набравшись опыта, мы через какое-то время с большим недоумением будем спрашивать друг друга, почему это нам не хотелось стать взломщиками.

Бен пригладил свою курчавую шевелюру:

— Да. Кажется, ты прав. Сейчас мы так легко избавляем людей от содержимого их карманов, что не испытываем от этого никакого удовольствия. Завтрашнее представление, наверное, покажется нам скучным, раз уж мы решили заняться другим делом.

Думая о безрассудной смелости братьев, Джако нахмурил брови:

— Я бы не стал переоценивать наши способности. Мы действительно делаем хорошо то, что умеем. Но и мы не застрахованы от ошибок.

Пип расхохотался: