Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя
Что же касается рыночной толпы, то у некоторых женщин лица были закрыты — как и у женщины, выдававшей себя за мисс Синклер. Наверное, ему следовало бы расспросить эту женщину, спросить, почему она закрывает лицо, — ведь накануне он видел женщин и с открытыми лицами. Но он в конце концов решил, что ее странное одеяние объяснялось слишком долгим проживанием в чужой стране, и если так…
Что — если так?.. Не зная, как ответить на этот вопрос, Беннет продолжил путь, и гравий потрескивал под его сапогами.
«Так кто же она, эта женщина? — думал он. — Если кто-то захватил мисс Синклер, то зачем присылать на ее место другую? Может, это обеспечивало им время? Время, чтобы… пытками заставить ее признаться в шпионаже…»
При мысли об этом Беннет содрогнулся и ускорил шаг.
Когда он повернул в квартал, где находился дом Синклеров, появилась карета. И это был тот самый экипаж, который совсем недавно отъехал от посольства. Беннет тотчас же спрятался за огромной финиковой пальмой на противоположной стороне улицы.
Из кареты вышла смеющаяся женщина в ярком, блестевшем золотом наряде. Когда она приблизилась к дому, дверь отворилась, и какая-то другая женщина вышла ей навстречу из темной ниши. На этой женщине было свободное платье — такое же, как у двойника мисс Синклер, но не было покрывала, скрывавшего ее локоны. В волосах же не было ничего особенного — обычные темно-каштановые пряди, ниспадающие на спину густыми длинными волнами.
Шатенка внимательно оглядела улицу.
Беннет тотчас прижался к стволу дерева.
«Значит, обзор территории… — подумал майор. — Чтобы убедиться, что не выследили? Да, похоже на то».
Досчитав до десяти, Беннет выглянул из-за дерева как раз в тот момент, когда шатенка вышла на освещенное солнцем место. Она что-то сказала по-турецки кучеру. Когда же снова повернулась к дому, Беннет увидел ее глаза. Светло-карие!
Конечно же, это и была мисс Синклер — теперь, когда Беннет увидел ее, он в этом нисколько не сомневался. Хотя женщины были почти одного роста, та, другая, обладала более пышными формами, в то время как настоящая мисс Синклер была стройной и гибкой, как танцовщица. Она и в дом вбежала с грацией танцовщицы.
Майор потянулся к записной книжке, лежавшей в его кармане, — его вдруг охватило желание писать, хотелось запечатлеть ее образ на бумаге. Но Беннет тут же напомнил себе, что эта женщина — его задание, а не муза.
Внезапно на улице появился худощавый смуглый мужчина, направлявшийся к дому быстро и уверенно. И Беннет снова спрятался за дерево.
«Может, это один из тех франтов, про которых упоминал посол?» — подумал он.
При приближении незнакомца дверь распахнулась, и мисс Синклер бросилась ему навстречу. Беннет ожидал любовных объятий, но она остановилась в нескольких шагах от турка. Тот поклонился ей, но она не ответила на поклон. «Значит, слуга», — догадался майор.
Тут мисс Синклер набросила на волосы какое-то покрывало, а через минуту-другую, что-то сказав слуге напоследок, быстро села в карету, все еще стоявшую у дома. И экипаж тотчас же тронулся с места.
— Куда же она? — проворчал Беннет и тихо выругался.
Он вышел из тени, которую давала пальма, и посмотрел вслед удалявшемуся экипажу.
Глава 2
Мари чуть не задохнулась от густого сладковатого дыма, наполнявшего темный опиумный притон. Как мог ее отец выносить пребывание в таком месте? Но она понимала: раз отец начал курить опиум, то эта комната, без сомнения, напоминала ему роскошный дворец — иначе он не приходил бы сюда.
Чуть помедлив, Мари отдернула грязную засаленную занавеску, скрывавшую кровать, на которую ей указал хозяин заведения. Мужчина, лежавший на кровати, вздрогнул и заморгал от неожиданности. Затем его землистое лицо озарилось блаженной улыбкой, и он пробормотал:
— Мари, девочка, как приятно видеть тебя…
Она тихо вздохнула.
— Пора тебе домой, отец.
— Домой?.. Но я так славно провожу здесь время с моими друзьями…
Мари окинула взглядом комнату, уставленную точно такими же кроватями — на них лежали несчастные, предававшиеся курению.
— Папа, эти люди не твои друзья.
Мари тут же пожалела о сказанном; она ведь прекрасно знала, что все ее убеждения не производили на отца впечатления. Так почему же она не сдержалась?..
— Моя дорогая, чем ты расстроена? Может, я опаздываю к чаю?
Она снова вздохнула.
— Папа, пойдем же.
Отец с трудом сел и осмотрелся. Мари протянула ему руку, но он пробурчал:
— Не беспокойся, я сам. — Он покачнулся и спустил ноги на пол. — Удивительно, но ясность ума не всегда сопровождается четкостью движений.
Отец хихикнул, довольный своим остроумием.
Мари подставила ему плечо, чтобы поддержать. И в очередной раз вздохнула. Такое происходило постоянно с тех пор, как она сама начала забирать отца домой.
Стараясь избегать насмешливого взгляда хозяина притона, Мари вывела отца из этого вертепа. К счастью, он впал в апатию и нисколько не сопротивлялся. Погруженный в раздумья, он шел, что-то бормоча себе под нос. Мари же шла, стараясь не замечать взглядов мужчин, пивших кофе в ближайшей кофейне, — ей было невыносимо видеть жалость в глазах этих людей.
Еще всего лишь несколько секунд, и они дойдут до кареты… И вернутся домой. И если неделя будет хорошей, то она освободится на несколько дней. Если же неделя станет плохой… Ох, не хотелось даже думать об этом.
Внезапно дорогу ей преградила… завеса из зеленой шерстяной ткани — она натолкнулась на нее. А затем огромная, вся в шрамах, рука схватила ее отца за плечо, чтобы поддержать.
Мари поморщилась и взглянула на руку незнакомца. Увидев черные галуны и серебряные пуговицы на его форменной одежде, она отступила на шаг, пытаясь увлечь за собой отца. Когда же увидела лицо этого человека, замерла в изумлении. Перед ней стоял высокий светловолосый Адонис, как будто сошедший с пьедестала в музее античного искусства.
Когда Ашилла, ее горничная, ранее описывала внешность этого человека почти такими же словами, Мари решила, что восхищение горничной объяснялось ее общим отношением ко всему мужскому полу. Но теперь-то Мари поняла, что Ашилла нисколько не преувеличивала.
Страх Мари тотчас же прошел, и она повнимательнее осмотрела англичанина. Казалось, что его нос был сломан когда-то, а черные ресницы… определенно были слишком длинными для мужчины и слишком темными для человека с золотистыми волосами. А на левой щеке виднелся небольшой изогнутый шрам, который был гораздо светлее резко обрисованных скул, словно высеченных из мрамора.
