Карен Хокинс - Опоздавшая невеста

– Я вас прекрасно понял, мадам. Я буду сидеть на своей стороне кареты. – «А в дальнейшем уйду из вашей жизни».

В ее глазах мелькнул злой огонек.

– Я уверена, что ваша жена оценит ваши благородные усилия.

Эти слова вонзились ему в мозг, как осколки стекла. Он провел рукой по глазам. Если Арабелла думает, что Сабрина не одобрила бы его действия, то она ошибается. Его жена очень долго смеялась бы, узнай она, что страсть заставила его забыть обо всем, кроме сидящей напротив женщины.

Но Сабрины не было. У него в душе закипало горячее и горькое чувство вины.

– Моя жена умерла три года назад.

Арабелла пристально взглянула на него, потом отодвинулась глубже в свой угол, непроизвольно подбирая юбки, чтобы они больше не касались его колена.

Он молча смотрел на нее. Именно этого он ожидал, именно этого заслуживал. К счастью, у него больше не было иллюзий относительно того, кем он являлся. Смерть Сабрины многое объяснила ему.

Голова болела. Он прислонил ее к спинке сиденья и закрыл глаза.

– Извини, – донесся до него нежный, как дыхание ангела, голос Арабеллы.

Люсьен не смотрел на нее, чтобы не видеть жалость, которой он не заслуживал.

– Не надо извиняться. Все произошло быстро. Милосердно для нас обоих.

Карета повернула и замедлила ход. Люсьен взглянул на закрытые окна.

– Где мы? – Голос его прозвучал сухо.

– На холме, на дороге, что ведет к Роузмонту.

– А мой конь?

– Он ускакал на болота. Как только приедем домой, я пошлю Неда на поиски.

Потом он сможет выполнить свое задание. Люсьен сунул руку в карман плаща и нащупал тяжелый кожаный пакет. Слава Богу, что он не потерялся во время падения.

Люсьен незаметно вынул руку и чуть не рассмеялся над своими ухищрениями. Кому могло прийти в голову, что он, Люсьен Деверо, шестой герцог Уэксфорд, был одним из самых ценных агентов министерства внутренних дел? Он сосредоточил взгляд на своей спутнице. Интересно, догадывается ли она о чем-нибудь?

– Арабелла, почему ты...

– Мы скоро приедем в Роузмонт. – Она не сводила глаз с раскачивающихся занавесок. Растрепанные локоны плохо сочетались с чопорно поджатыми губами. – Тебе лучше посидеть спокойно и дать отдохнуть своей голове.

От досады у него пропало любопытство. Значит, она предлагает такую игру. Прекрасно. Он в долгу перед ней и сделает, как она хочет.

– Конечно. Как только найдется мой конь, я сразу же уеду.

Густые ресницы отбрасывали тень на ее глаза, которые от этого казались черными.

– Если тебя задерживает здесь только отсутствие коня, то я была бы бесконечно счастлива одолжить тебе одну из моих лошадей. Конечно, она не так хороша, как те, к которым привыкли ваша светлость, но ездить на ней можно.

Люсьен нахмурился и тяжело откинулся на сиденье. Он терпеть не мог, когда она называла его «ваша светлость», как будто он был напыщенный лорд. Но несмотря на свое недовольство, он не мог не залюбоваться завитками волос вокруг ее лица, окаймлявшими решительный подбородок и плавную, изящную линию щеки и шеи.

Господи, как он ее любил! Любил с неукротимой страстью своенравного двадцатилетнего юноши, избалованного властью и богатством. Он любил ее, но был вынужден уйти.

Он рассеянно потирал ноющее плечо и спрашивал себя, что произошло в ее жизни за прошедшие десять лет. Может быть, она вышла замуж за местного джентльмена? Или за фермера? Большого, неуклюжего йоркширца с грубыми мозолистыми руками и широким простым лицом?

От мысли о том, что такой болван прикасается к Арабелле, Люсьена замутило. Он потряс головой, пытаясь избавиться от тошноты. Должно быть, он ранен серьезнее, чем думал. В самом деле, весь бок горит, во рту сухо, как в угольном бункере.

Экипаж внезапно дернулся и остановился. Арабелла нахмурилась и отодвинула кожаную занавеску.

– Чудесно, – пробормотала она себе под нос. Когда она вернула занавеску на место, лицо ее было бледным. – Это констебль Роббинс со своими людьми.

– Что им нужно?

Она мгновение помедлила, прежде чем ответить:

– Мой кучер считает, что они ищут контрабандистов. Люсьен перегнулся через Арабеллу, чтобы приподнять край занавески. В тусклом свете луны он едва различал большую группу всадников.

– В такую темную ночь удобно доставлять груз внутрь страны.

Он поймал ее взгляд.

– Ты говоришь так, как будто хорошо знаком с ремеслом контрабандистов.

Проклятие, что с ним случилось? Он провел рукой по глазам, удивляясь, почему так кружится голова.

– Я много чего знаю.

– Не сомневаюсь, – равнодушным тоном ответила она, снова выглянув в окно.

Он должен был бы радоваться ее невниманию, но оно его почему-то укололо. Послышался громкий голос, и Люсьен понял, что у Арабеллы могут быть серьезные неприятности, если ее увидят наедине с ним. Однажды он ее уже обесчестил, и это не должно повториться.

Перекрывая шум ветра, послышалась разгорающаяся ссора, потом внезапно перебранка прекратилась и наступила тишина. Люсьен изо всех сил старался держаться прямо, но голова безжалостно падала. Он достал из кармана плаща фляжку и попытался вытащить пробку, но рука налилась свинцовой тяжестью и едва повиновалась ему. Ругаясь себе под нос, он протянул фляжку Арабелле:

– Открой.

Арабелла неодобрительно взглянула на него. Как он может думать о выпивке в такой момент? Конечно, он не знает, как много поставлено на карту. Ей удалось изобразить ледяную улыбку.

– Было бы лучше, если бы ты...

– Арабелла, – его глаза неприятно сощурились, – открой.

От мелькнувшей в его голосе угрозы у нее по спине побежали мурашки. Вот она, необъяснимая разница между сегодняшним Люсьеном и Люсьеном из ее детства. Этот Люсьен старше, жестче и опаснее, чем когда-либо. Даже воздух вокруг него был острым и пах смертью.

Снаружи грубый голос позвал кого-то помочь. Послышались шаги, направляющиеся к карете. Их остановил громкий протестующий возглас Уилсона. Арабелла поспешно открыла фляжку, сморщив нос от противного запаха бренди.

Люсьен глотнул обжигающую жидкость и прошептал что-то одобрительное. Арабелла презрительно фыркнула, и он бросил на нее насмешливый взгляд. Его зеленые глаза неестественно блестели в свете фонаря.

Она старалась не смотреть, как он с усилием развязывает галстук, открывая мускулистую бронзовую шею. Это зрелище вызвало у нее поток ярких воспоминаний. Арабелла сцепила руки и сказала:

– Пожалуйста, застегни рубашку. Констеблю ни к чему лицезреть тебя в таком виде.

– Конечно, – прошептал он в ответ и допил остатки бренди, не сводя глаз с Арабеллы. Когда он глотал, мышцы у него на шее напрягались, и Арабелле стало жарко, как будто это она пила крепкий напиток. Красивый и распутный, Люсьен Деверо был смертельно опасен.